Все до единого искатели взглянули в ту сторону, куда онуказывал, но, судя по реакции, не видели того, что видел ученый. Тот, которогоУэллен схватил за плечо, одарил его взглядом, имевшим и у людей и у искателейодинаковое значение. Однако Уэллен не сдавался. Взяв искателя за лапу, онприжал его когти к своему лбу и как можно подробнее нарисовал мысленный образувиденного.

Птицечеловек почти сразу же отдернул лапу. Глаза егорасширились. Поначалу Уэллен не понял, сумел ли объяснить все как надо, но тутискатели, все как один, устремили взгляды вверх. Перья их встали дыбом, а когтиизготовились к схватке.

Уэллен видел, что силуэты совсем рядом.

Птицелюди, кроме одного, оставшегося охранять Уэллена,начали подниматься в воздух. И тут же снижавшиеся крылатые фигуры сделалисьвидимыми. Их обнаружили, и поддерживать скрывавшее их заклинание было бессмысленно.Перед самым столкновением двух отрядов последние клочья колдовства слетели,открывая… нечто ужасное. — Боги мои…

Уэллен ожидал увидеть птицеподобных существ, полагая, что,если у нападающих есть крылья, значит, они должны быть похожи на его союзников.Но — нет. Чудовища, с которыми дрались искатели, напоминали другое крылатоесоздание — летучую мышь. Но ни одна летучая мышь не могла сравниться с этимитварями. Нападавшие были одного роста с Уэлленом, если не выше, и сохранялисходство с человеком примерно в той же степени, что и птицелюди. Однако еслипоследние были хоть несколько цивилизованы, первые, несомненно, являлисьдикарями и убийцами.

Ученый не сомневался, что они явились именно за ним.Совпадением случившееся быть не могло.

Но почему? Почему всем нужен именно я?

Уэллен был уверен: все это — ошибка. Он не знал и не имелничего такого, на что можно позариться. Но в силу некоей безумной причинысудьба выбрала его, Уэллена Бедлама, себе в шуты…

Численно обе стороны были равны, но во всем остальномискатели явно проигрывали. Да, они обладали магической силой, но и летучие мыши— также. Заклинания одной стороны расшибались о защитные чары другой. Некоторыедостигали цели, но большинство заканчивались лишь безвредными вспышками либотреском. Летучие мыши явно не были простыми животными — для этого они проявлялислишком уж большую смелость, сноровку и реакцию. Решить судьбу боя должна былафизическая сила. К несчастью, сила эта была на стороне смертоносных бледныхстрашилищ.

Едва осознав это, Уэллен увидел рухнувшего наземь искателя срваной кровоточащей раной в груди. Другой был разорван двумя чудовищами,швырнувшими его останки вниз. Впрочем, разумными-то они были, но жажда кровиотчасти притупляла их разум. Один из этих двух внезапно нашел свою смерть —искатель, возникший словно из ниоткуда, располосовал его глотку. Второй,однако, успел отреагировать и устремился навстречу виновнику смерти товарища.

Искатель, державшийся за спиной Уэллена, положил лапу на егоплечо. Ученый кивнул. Он и не оглядываясь знал, чего хочет птицечеловек.Получив разрешение, пернатый страж взмыл в воздух, чтобы тоже принять участие вбою, уже явно проигранном. Уэллен не мог винить его — сам он сделал бы то жесамое, если бы мог хоть чем-нибудь помочь. Его колдовские способности были, влучшем случае, самыми скромными. При нем был нож, но меч у него отняли. Все жеУэллен обнажил клинок, понимая, что он пригодится как на случай боя, так и наслучай бегства.

В любом случае его ждали смерть либо плен — и еще до заката.

— Беги! Сюда! — раздался неподалеку голос. Женский. Голосслышался справа. Оглянувшись на зов, Уэллен никого не увидел.

— Беги, говорят!

Среди деревьев появилась женская фигурка. Она была облаченав длинный плащ, сливавшийся с зеленью леса — именно поэтому ученый не заметилее прежде. Женщина махала ему рукой, зовя к себе.

— Быстрее! Это твой единственный шанс!

Сердце Уэллена дрогнуло при мысли о том, что он броситискателей, умиравших за него, так как он спас жизнь самки их рода. Но ведь онидрались в основном для того, чтобы он не попал в лапы летучих мышей, и бегствоказалось единственным способом исполнить это их желание…

Держа нож наготове, ученый поспешил к женщине.

Что ждет меня на этот раз? — думал он на бегу. — Кому еще японадобился?

— Дальше!

Прорвавшись сквозь листву, он приблизился к ней — и накраткий миг замер, глядя на ее странное бледное лицо. Но она тут же вывела егоиз оцепенения, швырнув ему такой же плащ, как и тот, что был на ней:

— Накинь поверх одежды!

Плащи, конечно, магические и раскрашены под лесную зелень,но ученый сомневался, что они помогут надолго обмануть летучих мышей. Надеваяобъемистое одеяние, он вдруг заметил, что узор на ткани изменился.

— Они повторяют то, что тебя окружает. В точности.

Вот это маскировка! Вряд ли уловка обманет тварей больше,чем на несколько минут, но за это время можно будет подумать о чем-то еще… Покрайней мере Уэллен на это надеялся.

Он облачился в плащ, и женщина наскоро осмотрела его.

— Готово! Идем!

Оба быстро углубились в лес. Уэллена поразило, что ветви итрава, казалось, не касаются его проводницы. Она двигалась словно ветер,вызывая сильную зависть ученого — его самого каждая ветка норовила хлестнуть полицу или вцепиться в одежду.

Звуки боя затихали вдали. Уэллен услышал яростный визг, откоторого сердце замерло в груди. Ни один из искателей не был способен издатьтакой звук, и ученый решил, что похожие на летучих мышей твари обнаружили егоисчезновение. Значит, осталось недолго. Слегка утешало лишь то, что околодюжины этих тварей наверняка повержены либо смертельно ранены несчастнымиптицелюдьми. А потеряв в числе, они не смогут так тщательно обыскать округу…

Это внушало хоть и слабую, но все же — надежду.

Его проводница, двигавшаяся, точно эльф, но не похожая наэльфов, замедлила шаг и протянула ему руку. Ухватившись за нее, Уэллен испыталчувство, не имевшее ничего общего с ощущением опасности. Несколько мгновений ондумал о том, какая гладкая и прохладная у нее кожа, а затем женщина скомандовала:

— Закрой глаза и держись крепче! Закрыть глаза?

— Зачем?

Улыбка ее оказалась слегка кривой, но совершенство формы губзаставило забыть об этом.

— Чтобы остаться в живых.

С таким доводом трудно было спорить. Уэллен зажмурился,молясь, чтобы это не оказалось его последней ошибкой.