рыдания, вырывающиеся из груди, обжигают горло и мешают дышать.

Впереди замаячила фигура дородной женщины, в мыслях мелькнула Лорель, и лицо няни всего на мгновение заменило лицо незнакомки, но этого было достаточно, чтобы обмануть уставший разум ложным чувством безопасности. Я добежала до женщины из последних сил, и оказавшись подле неё, успела выдохнуть:

— Помогите…

И всё перед глазами заволокло тьмой.

Глава 8

Мамины руки самые мягкие.

Она медленно и нежно гладит мои волосы, пока моя голова у неё на коленях. Вокруг нас мерцают отсветы старого громоздкого телевизора, цвет маминого лица то красный, то жёлтый, то сиреневый, то голубой. Она смотрит фильм, а я смотрю на неё, любопытно рассматриваю нос снизу, выпирающую нижнюю губу, с этого ракурса перекрывавшую верхнюю, быстрое короткое движение глаз, наблюдающих за картинкой.

Изредка потрескивает холодильник на кухне за тонкой стеной. Фильм скучный, медленный и слишком тихий. Я спрашиваю:

— Мам, а когда папа придёт?

Она отводит взгляд от фильма и опускает на меня. Её пальцы зачёсывают мне волосы за ухо.

— Сегодня он будет поздно. Ты уже будешь спать.

— А почему?

Мама вздыхает и улыбается, а мне кажется, что двигаются только её губы, а глаза остаются такими же, как когда смотрели фильм.

— Ты такая почемучка. Он много работает, чтобы у тебя всё было…

— И у тебя?

— И у меня, — теперь она улыбается правильно, так, чтобы куча маленьких чёрточек собрались вокруг глаз. Этой улыбке хочется улыбаться в ответ. Мама замечает моё лицо и наклоняется, чтобы поцеловать в нос, а я хихикаю и отворачиваюсь, потому что её тёмная чёлка щекочет мне щёку.

От неё пахнет цветами и стиральной машинкой. Приятный запах. Я хочу, чтобы она была рядом всегда, и я всегда могла его почувствовать.

— Мам, а ты будешь всегда со мной?

Она моргает, улыбка уходит с её губ. И с моих, когда я это вижу.

— Я буду с тобой очень долго. Так долго, как только смогу, — говорит она, снова наклоняясь и целуя много раз — в лоб и волосы.

— А если не сможешь?

Мама не отвечает, останавливаясь поцелуем на лбу, и странное чувство тянет в сердце. Я беру её за щёки и поворачиваю к себе лицом, спрашивая:

— Мам, а если не сможешь?

Но передо мной не моя мама, а женщина со светлыми волосами, похожая на красивую куклу. У неё большие серые глаза, а улыбка почти как мамина, с морщинами. Она говорит:

— Тогда твой папа вернёт меня, Эмилия.

Я вырвалась из сна, распахивая глаза. Холодный пот покрывал всё тело противной плёнкой. Тяжело подняв руки, я убрала прилипшие к лицу волосы и повернула голову, чтобы понять, где нахожусь.

В полутьме виднелись очертания невысокого стола и скамьи, какой-то бочки под ним, а около кровати, в которой я лежала, стоял длинный сундук.

Пахло сахаром и тёплой выпечкой. Живот пусто заурчал, рот наполнился слюной, я с трудом сглотнула и закашлялась. Попыталась подняться, но противная слабость прижала меня к постели.

Такое ощущение, будто я немощная старуха. Или младенец, неспособный переворачиваться и садиться. Или тяжело больная женщина…

Неприятно кольнули воспоминания из прошлой жизни, желудок свело от призрачного запаха лекарств. Я постаралась вернуться в реальность.

Темноту рассеивал синеватый свет из окна. Либо вечер, либо утро. Последнее, что я помню, было уже на закате, но небо ещё было лиловым. Добежала до той женщины, упала в обморок…

Она принесла меня сюда?

Но сколько прошло времени, если я совсем не восстановилась? Неужели всего пара часов? Или тогда, в лесу, дело всё-таки было в исцеляющем влиянии дерева?

Я прислушалась к окружению и уловила звук шагов. За секунду до того, как дверь в дальней стене открылась, я закрыла глаза и приняла бессознательный вид.

Шаги, слегка шаркающие, медленно приблизили ко мне вошедшего человека. На дощатый пол возле кровати по звуку опустилось что-то жестяное, булькнула вода, тихо звякнула какая-то железка. Человек вздохнул, скорее всего женщина. Прожурчала вода, и мне на лоб осторожно опустилась мокрая тряпица, я вздрогнула и открыла глаза, рефлекторно схватила её за руку, пальцы изнутри подсвечивал красный огонь, усиливающий хватку.

Первая реакция на моё движение что-нибудь скажет мне об этой женщине.

— Ай! Ой-ой-ой, пусти, больно же как!

Тряпка упала на постель, незнакомка задела ведро, и вода выплеснулась оттуда и образовала лужу у кровати. Я отпустила руку женщины. Адреналин дал мне силы на несколько движений, и я села, опираясь спиной о стену, но следом вновь обмякла, ощущая отвратительную слабость во всём теле.

Главное не лежать. Ощущение беспомощности раздражало, а в горизонтальном положении оно во много раз сильнее.

— Кто вы? — хрипло спросила я, разглядывая женщину.

Я не могу быть уверена в том, что она та самая, кто повстречалась мне на дороге. В тот момент разум подло подставил лицо Лорель, и я уже не могла вспомнить, как она на самом деле выглядела.

— Инэнка меня звать. А тебе бы манерам поучиться! — Она всплеснула рукой и поморщилась, аккуратно поглаживая левую руку. — Я тебя лечу, лечу, а ты мне синяков наставила! Откуда только силища в таких ручонках…

Я не спешила отвечать на это, проверяя резерв на случай, если придётся использовать магию сознания. Кажется, я заставила дракона забыть обо мне… и даже внушила, что на самом деле мертва. Его метка, — я быстро глянула на свою руку, — и даже моя почернели, будто связь разрушилась. Это иссушило меня полностью, но зато я теперь знаю, что способна на такое. И это одновременно и плохо, и хорошо.

Хорошо, потому что даёт массу возможностей скрываться. Плохо, потому что я могу нанести вред разуму человека, не зная, что именно в нём поменяю своим приказом.

Я следила, как женщина забирает тряпку и уносит ведро в другой угол, чтобы вытереть пол шваброй.

У неё были небольшие голубые глаза, чуть дряблая кожа щёк, выдающая возраст, пухлые пальцы, покрытые мозолями, поджатые губы с сухими складками вокруг них. Единственное, что роднило её с Лорель, это комплекция, но походка и осанка сильно отличались. Лорель всегда держала спину прямо, шла довольно бесшумно и мягко. Её одежда неизменно была в безупречном порядке, а у женщины передо мной платье покрывали заплатки и шовные борозды, передник махрился по краям, на нём было видно бледные, неотстиравшиеся пятна.

Она живёт в бедности, поняла я, но при этом всё равно выхаживала меня. С неё нечего брать — может, поэтому она не боялась принять у себя незнакомку?