и остаётся только притвориться мёртвой.

Красные глаза шарили по земле и корням, как будто пытались увидеть меня. В какой-то момент во мне что-то щёлкнуло и я мысленно крикнула ему: не ищи здесь!

Синие искры вдруг сорвались с пальцев, зрачки животного расширились. Он моргнул раз, другой, словно не понимал, что произошло. А затем резко обернулся себе за спину. Секунду прислушивался и развернулся всем телом, в несколько шагов разогнался и взлетел, вновь посылая волны крепкого холодного ветра.

Когда ветер стих, оцепенение отпустило меня, и я вся задрожала. Меня трясло несколько минут, пока тело пыталось сбросить напряжение. Предельный страх и готовност бежать прошли через ещё какое-то время, но всю оставшуюся ночь я прислушивалась к шорохам и просыпалась от беспокойных дрём, когда мне казалось, что я вновь слышу взмахи гигантских крыльев.

Больше я не встречала то существо, пока оставалась в лесу. Но ощущение слежки не исчезало вплоть до пятого дня, когда за мной явились ищейки…

Глава 7.2

За несколько дней, что я провела в чаще леса, у меня успела сложиться дневная рутина. Я просыпалась, приводила себя в порядок настолько, насколько это было возможно, затем искала пропитание. Часть ягод, плодов и мяса высушивала на солнце, часть использовала в тот же день. В широкие плотные листья одного из растений заворачивала готовые «сухпайки». И на пятый день я накопила достаточно, чтобы можно было скромно питаться три или четыре дня, потому решила продолжить путь.

Оглянувшись на поляну, накрытую широкой дубовой кроной, я мысленно попрощалась с этим местом, развернулась и пошла прочь, туда, где ещё не оставляла насечек. В той стороне в небо взвивался дымок, похожий на дым из каминных труб, я заметила его на второй день своего пребывания тут. Деревня там или что-то другое — я выясню, когда дойду туда.

Судя по нависшим над горизонтом тяжёлым серым тучам, впереди меня ждала гроза. Я понадеялась, что найду укрытие до того, как рванёт ливень.

Последняя насечка, способная указать мне путь обратно, удалялась от меня шаг за шагом, а я раскладывала мысли по полочкам — всю ту гору размышлений, что успела надумать за эти пять дней.

Начиная от смысла моего нахождения здесь и заканчивая возможными виновниками последних событий — я успела прокрутить всё это в голове бесчисленное количество раз и не пришла ни к одному выводу. У меня были лишь догадки и версии, из которых я могла только выделять более или менее вероятные.

Итак, мне снилась мать Эмилии. Она не признала во мне чужую душу, и вопрос «почему?» оставлял после себя беспомощно пустое, ничем не заполненное пространство для размышлений.

Она, или её фантом, или её призрак, обращалась ко мне не иначе как «Мими» и «моя девочка». Она считала меня своей дочерью. Но у меня определённо была своя мать в другом мире… и она не была похожа на старшую Сансат совсем.

Может, мама Эмилии не увидела подмену? Или увидела, но решила не замечать, чтобы не испытывать боль из-за потери дочери? Нет… звучит как-то натянуто. Да и невозможно просто взять и искренне обратиться к невесть откуда взявшемуся человеку так, словно это твоя дочь. Тем более, она не проигнорировала мои слова о том, что я не Эмилия, но и не отрицала их, а ответила загадкой… Здесь ответ наверняка сложнее, чем я пока могу представить.

Ещё возник вопрос, почему не приходил отец. Это было связано с магией сознания? Может, только маги, имеющие доступ к разуму и душе человека могут проникать в его сны?

Ещё интереснее причина, по которой там появилась эта женщина. Во сне я видела людей… или драконов, обсуждающих убийство четы Сансат. Как я и предполагала, дядя выдумал ту легенду о послеродовых осложнениях матери и пропаже отца. И опять прозвучали слова о каких-то исследованиях, странным образом перекликающиеся с подслушанными мыслями дяди о «новом витке исследований».

И Вереск говорил, что был связан по работе с тайнами, разведкой и защитными механизмами. Может быть, и родители тогда работали в той же сфере? Что может быть банальнее, чем убрать людей, которые слишком много знают о методах защиты и способах взлома этих защит? Особенно, когда это касается внешней политики и возможной войны…

Я ничего не знаю о стране, в которой живу, как и о мире за её границами. Но наличие таких людей как Вереск говорит о том, что у государства есть недоброжелатели, где бы они ни находились — снаружи или внутри.

Но как будто здесь чего-то не хватает… как будто причина, по которой Сансат были неудобными для вышестоящих чинов, состояла не только в политических интригах. Это магический мир, в котором, насколько мне стало понятно из диалога между дядей и Энклсом, огромную роль играет некий магический резерв и его величина. Не просто так дядя забирал у племянницы, дочери одарённых магов, её способности.

Поэтому, возможно, это тоже играло некоторую роль в убийстве супругов Сансат.

О лишении Эмилии магии я тоже задумалась. Может быть, дядя делал это как для поддержания собственного статуса, так и для того, чтобы Эмилия ни на что не могла претендовать из-за своей слабости.

Следовательно, сейчас, лишившись подпитки, дяде наверняка придётся несладко…

Мысли следовали цепью от звена к звену, от одной загадки к другой, словно в сканворде, когда кусочек одного слова составляет кусочек другого. Это всё — один большой пазл, и я чувствовала, как мне не хватает высоты, чтобы увидеть картину целиком.

Чтобы набрать высоту, мне надо взлететь по социальной лестнице. Чтобы по ней подняться, нужно быть сильным магом.

Я посмотрела на свою руку и сжала ладонь в кулак, призывая красные искры. Я боевой маг. Таким как я статус наверняка надо добывать силой. В этом суть моей магии.

Зажигая голубые искры на другой руке, я мысленно добавила: и умом. Силой и умом. Хорошее сочетание.

Гася магический свет, прошла ещё несколько шагов и поняла, что на подкорке сознания просыпается тревога. Та самая, что перед поездкой из «Стрелы охотника» намекала о будущей катастрофе.

Тот день… я обдумывала возможные причины раз за разом, прокручивала в голове события, слова, лица, но у меня лишь умножались вопросы.

Тогда я не послушала свою интуицию, но не сейчас. Где-то поджидает опасность, я должна быть спокойна и осторожна. Здесь не на кого надеяться. Кроме самой себя.

Я ушла вглубь зарослей, искусно прячась за листьями. Присела, пригибаясь к самой земле, и высокая