жаждущие отправиться в новое Эльдорадо буквально осаждали военное министерство. Но все пошло не по плану, и, как оказалось, на пути к предстоящей победе и успехам стояли отнюдь не только революционеры.

Уничтожение французской армии

Произошло ошеломляющее и неожиданное поражение. Наполеоновское вторжение на Гаити провалилось по многим причинам. Одной из них было то, что бывшие рабы воевали на свой манер. Франция отправила на остров регулярную армию, обученную и оснащенную для ведения военных действий в условиях Европы, совершенно не готовую к войне в тропиках против всего населения. Наполеону и его генералам противостоял народ с собственными политическими идеалами, религиозными убеждениями и прекрасно осознающий, что в случае поражения его истребят. Противостояние в Сан-Доминго сопровождалось откровенными зверствами, потому что для обеих сторон это была война на уничтожение.

Вторая причина провала экспедиции заключалась в том, что французские войска столкнулись уже не с теми мятежными рабами, которые в 1791 г. одолели плантаторов, вооружившись лишь мачете. В феврале 1802 г., когда Леклерк высадился в Кап-Франсе, войска Лувертюра состояли из дисциплинированных отлично экипированных ветеранов. К тому же их командиры, в том числе сам Лувертюр, Жан-Жак Дессалин и Анри Кристоф, блестяще разбирались в вопросах стратегии и тактики. Они хорошо знали труднопроходимый рельеф острова и использовали его для внезапных атак, после которых скрывались в лесу.

Лувертюр понимал, что для победы ему нужно оттягивать генеральное сражение с армией Леклерка в течение двух-трех месяцев, пока не начнется летний сезон дождей. Чтобы одолеть наполеоновскую армию в открытом столкновении, повстанческим силам не хватало огневой мощи и подготовки, поэтому было гораздо разумнее донимать французов набегами и дожидаться лета – тогда европейской армии будет противостоять сам гаитянский климат. Стратегия Лувертюра опиралась на его собственный обширный опыт в области, скажем так, медицинской климатологии Сан-Доминго. Лувертюр не получил систематического образования, но некоторое время работал в иезуитской больнице, где почерпнул сведения об африканских лечебных практиках и приобрел интерес к вопросам здравоохранения.

Поэтому Лувертюр прекрасно знал, что, оказавшись на острове впервые, европейцы летом мрут от желтой лихорадки, а темнокожие мужчины и женщины неизменно остаются здоровыми. Еще он считал, что эта болезнь возникает из-за миазмов – отравленной окружающей среды. Поэтому и стратегия была выбрана соответствующая: дать возможность гаитянскому лету уничтожить французов ядовитыми парами. В этом смысле Лувертюр был верен наследию Макандаля. Он тоже намеревался победить Францию и освободить Гаити с помощью яда. Это классический пример «оружия слабых» – термин, который политолог Джеймс Скотт предложил в одноименной книге. Одно из недавних исследований подтвердило, что Лувертюр «знал, когда и где враги из Европы могут стать жертвами лихорадки. Он… знал, что если в сезон дождей удержит белых в районе портов, в низинах, то они там же и перемрут. Он писал Дессалину: "Не забывай, что, пока мы дожидаемся сезона дождей, который избавит нас от врагов, из оружия у нас есть лишь пожар да погром"»{43}.

Чтобы запутать французов, Лувертюр всецело полагался на два насущных источника сведений. Первый – его детальное знание медицинской топографии и климата Гаити. Второй – обширная разведывательная сеть, которую он организовал, чтобы отслеживать передвижения захватчиков. То, что летом холмы и горы для здоровья гораздо благоприятнее, чем города и долины, французы тоже знали, но они недооценивали опасность желтой лихорадки и никак не ожидали такой жестокой эпидемии, которая разразилась в 1802–1803 гг. К тому же Лувертюр понимал, что у Леклерка в приоритете защита портов, особенно Кап-Франсе, потому что они обеспечивают связь с Францией, снабжение и подкрепление. Потеря портов означала потерю всей колонии. Следовательно, стратегия Леклерка могла быть только такой: охрана хорошо укрепленных городов и регулярные поисково-карательные вылазки вглубь острова с расчетом в итоге стремительно победить врага в одной масштабной решающей битве.

Учтя все это, Лувертюр выстроил контрстратегию на уклонении от разгромной битвы и дальновидно взял в главные союзники время и болезни. Если ему удастся, придерживаясь тактики внезапных набегов, удержать Леклерка в низинах и в Кап-Франсе до начала тропического лета, то болезни выкосят французов лучше мушкетной канонады.

Лувертюра погубило его согласие встретиться с французами для переговоров об урегулировании конфликта. Предполагаемые посредники предали его, он был схвачен и доставлен во Францию. Из опасений, что мученическая смерть Лувертюра спровоцирует беспорядки, Наполеон заточил его в горах Юра, чем обрек на медленную гибель. Лувертюр скончался весной 1803 г. после нескольких месяцев жизни впроголодь, в холоде и без солнечного света. К счастью для Гаитянской революции, преемник Лувертюра Дессалин тоже умело вел военные действия при помощи миазмов. В марте 1802 г., обращаясь к своим войскам накануне первого столкновения с французами, Дессалин сказал: «Мужайтесь, говорю вам, мужайтесь. Белые из Франции не смогут противостоять нам здесь, в Сан-Доминго. Поначалу они будут сражаться хорошо, но вскоре заболеют и передохнут как мухи»{44}.

Для французских экспедиционных сил Леклерк стал источником проблем. Он был неопытен, но самоуверен, должность получил не за талант, а благодаря женитьбе на сестре Наполеона. Он не был хорошим политиком и не умел успешно маневрировать в потоках расовой ненависти и патриотизма, захлестнувших остров. Но главное – завел свою армию в тупик. Не имея ни малейшего представления о жизни в колонии, Леклерк был уверен, что с легкостью возьмет верх над «неграми», как он с издевкой их называл, фатально при этом недооценивая. Лувертюра и иже с ним он считал дрянным сбродом, который, столкнувшись с настоящей армией, побросает оружие и кинется наутек. Поэтому Леклерк и проигнорировал мудрое и прозорливое замечание одного из подчиненных, сказавшего, что для усмирения Сан-Доминго нужно 100 000 человек, а не 30 000.

На протяжении всех девяти месяцев службы неприятные сюрпризы подстерегали Леклерка на каждом шагу. С первым он столкнулся при высадке близ Кап-Франсе, который повстанцы удерживали до последнего, пока французы не сошли на берег. Прежде чем отступить вглубь острова, войска Лувертюра подожгли портовый город, оставив от него дымящееся пепелище, в котором не сгинули только каменные постройки и укрепления. Необходимость восстанавливать город ощутимо истощила ресурсы французов, а непредвиденная перегруппировка затормозила военную операцию в критический момент, когда быстрота действий имела решающее значение. Вдобавок это был еще и мощный психологический удар.

Только к весне, с катастрофическим запозданием, Леклерк приступил к реализации своей стратегии – окружению сил повстанцев и их уничтожению. Согласно плану, пять дивизий выдвинулись разными маршрутами вглубь острова, чтобы встретиться в его центре. 17 февраля французские войска покинули позиции и отправились в неведомый им мир внутренних районов Гаити. Примечательно, что по беспечности они не захватили с собой карты местности.

Следующим неприятным сюрпризом для французов оказалась изобретательность, с которой повстанцы использовали неприветливую местность острова. Ландшафт его внутренних районов представлял собой запутанный лабиринт холмов, прорезанных крутыми оврагами и населенных всевозможными жалящими и кусачими насекомыми. Продвигаясь все дальше вглубь острова, войска Леклерка страдали под проливными ливнями, мучились из-за нехватки сапог и изнывали в шерстяной форме, совершенно неподходящей для такой погоды. Днем они обливались по́том из-за жары, а с наступлением темноты, так и не обсохнув, устраивались на ночлег посреди слякоти и тут же начинали мерзнуть. Но особенно Леклерку досаждал тот факт, что повстанцы манкировали обычаями европейской войны с ее поединками на открытых полях сражений. И обстоятельство совсем уж из ряда вон – что в боях принимали участие бывшие невольницы, желавшие свести счеты с обидчиками и готовые умереть, только бы не влачить унизительное бремя рабства на плантациях.

Повстанцы следили за каждым шагом захватчиков и устраивали им засады, отличавшиеся невиданной жестокостью. Термин «герилья», то есть партизанская война, появится лишь спустя десятилетие в Испании. Но повстанцы Сан-Доминго уже тогда были экспертами в этом деле, освоенном за долгие годы мятежей.

Конечно же, ответственность за слабую подготовку Леклерка к тропической войне лежала и на Наполеоне. Первый консул был родом с Корсики и хорошо знал, какие опасные болезни разносят в теплом климате комары. В XIX в. для Корсики, как и для соседних Сардинии и Сицилии, комары и паразиты, которые с их помощью распространялись, были чудовищной напастью. Советники Наполеона предупреждали его о том, что желтая лихорадка в Вест-Индии представляет чрезвычайную опасность. И все же, приняв это к сведению, Наполеон назначил отправку экспедиции так, чтобы она пришлась на зимние месяцы, оптимистично полагая, что победа будет быстрой. Как и Леклерк, Наполеон даже помыслить не мог, что конфликт затянется до летнего сезона лихорадки, и поэтому