Аргус был охотничьим псом, но хозяина так долго не было, и пес лежит теперь, несчастный и весь блохастый, в навозе от мулов и овец.

– Это ужасно, – вздохнула Уна.

– Напоминает о том, что утеряно из-за войны, о том, что вроде бы мелочи тоже могут иметь значимость. Когда Одиссей подходит к Аргусу, тот виляет хвостом и опускает уши. Он узнаёт хозяина – первое узнавание в этой поэме об узнаваниях. Пес не может лгать. Одиссей тоже его узнаёт, трогательно смахивает слезу и спрашивает про этого пса. Говорит: а что, этот пес был раньше быстрым охотником или его держали для красоты? Евмей отвечает, что это пес Одиссея, – еще один пример остроумной иронии: Одиссей-то это знает, и непревзойденная скорость и сила этого пса ему тоже известны.

Но за псом никто не смотрит, а Одиссея считают погибшим.

Одиссею наверняка хотелось остаться с ним подольше, почесать ему загривок, пообщаться с ним так, как мы общаемся со своими четвероногими друзьями. Наверное, он хотел бы рассказать ему о своих приключениях, дать ему косточку, отмыть его, разрешить валяться на мягком ковре у своих ног до конца его дней.

Подозреваю, что он не мог так сделать, потому что слишком бы себя выдал – он же переодет нищим. И они со свинопасом идут дальше.

Когда они входят во дворец Одиссея, Аргус умирает. Как на это реагирует Одиссей, не сказано. Но мы можем представить себе, как он горевал о смерти своего старого верного товарища.

Уна слегка склонила голову в знак уважения.

Я воспользовался этим моментом, подозвал ее к себе и особо тщательно почесал за ушами.

– Нетрудно заметить в образе Аргуса параллель с домом, куда возвращается Одиссей, – там хозяйничают женихи, словно блохи.

В образе пса отражен и образ Одиссея. Постаревший, похож на нищего, – хватит ли ему сил одолеть то, что его ждет?

Я заметил, что Уна перестала глодать косточку.

– Надеюсь на это, – сказала она.

– Переодетый Одиссей устраивается на ночлег на пороге собственного дома. Он видит, как веселятся служанки. Можно подумать, что в этом нет ничего плохого, но это те самые служанки, которые спали с женихами.

И здесь поэт использует такое сравнение: при виде этих служанок Одиссей возмущен, а его сердце зарычало, как собака, которая защищает своих щенков. Одиссей хочет защитить семью от этих чужаков. Здесь мы видим Одиссея с другой стороны – как в Илиаде, когда мы обсуждали сравнение Патрокла с маленькой девочкой.

Одиссей входит во дворец и долго беседует с Пенелопой. «Я видел Одиссея», – говорит он.

«Что ж, – говорит Пенелопа, почти не показывая интереса, – и во что он был одет?»

Одиссей отвечает, что в пурпурный плащ, скрепленный застежкой, а на ней великолепное изображение: молодая лань извивается в лапах у собаки.

– Опять собака! – заметила Уна.

– Очередное свидетельство тому, насколько важны в Одиссее собаки. Можно даже сказать, что это не Одиссея, а…

– Не надо, – сказала Уна.

– «Одипсея», – договорил я.

– Молодец!

– Пенелопа велит старой кормилице Евриклее омыть ноги Одиссею, и здесь его узнаёт уже не собака, а человек. Кормилица говорит, что его ноги, наверное, в том же состоянии, что и у Одиссея.

Отличная скрытая ирония: кормилица заводит речь, в которой обращается к отсутствующему Одиссею, не зная, что он сидит перед ней собственной персоной. Она жалуется на несносных женихов. «Никогда не встречала таких, как Одиссей», – говорит она и начинает мыть ему ноги.

И практически тотчас ей в глаза бросается знакомый шрам, который Одиссей получил от кабаньего клыка.

Далее следует длинное отступление, о котором мы уже говорили: рассказ о кабаньей охоте, ставшей первым испытанием Одиссея. Это красивая и впечатляющая сцена, там собаки, копья, огромный дикий вепрь с огненными глазами. Вепрь ранил Одиссея ровно в тот момент, когда Одиссей его убивал – выполняя это героическое действие, он получает вечную метку в виде шрама.

Споры ведутся о том, узнаёт ли в этот момент мужа Пенелопа. Кормилица пытается привлечь ее внимание, но Афина отвлекает мысли Пенелопы на другое. Некоторые считают, что с этого момента Пенелопа знает правду, но специально этого не обнаруживает, – еще один слой великолепной иронии. В любом случае теперь обстановка позволяет Одиссею вновь обрести власть над своими землями, снова стать таким царем, каких мы видели в Илиаде в сравнениях, связанных с сельской жизнью, или в описании щита Ахилла: царь мирно живет среди плодородных земель с женой и сыном.

– И кучей собак.

– Точно. Но ему до этого еще далеко. Для многих читателей последние несколько песен Одиссеи проблематичны – критики даже сомневаются в целостности поэмы.

Во-первых, насилие. Кажется излишне жестоким убивать не только женихов, но и служанок. Одиссей возвращает себе власть, сначала метая в женихов стрелы, а потом вооружается и сражается с ними по очереди.

Он сохраняет жизнь певцу Фемию. Служанки, вступавшие в связь с женихами и тем самым порочащие честь Телемаха и Пенелопы, перевешаны, – перед смертью их ноги дергались, а Меланфию, который бросил в Одиссея-нищего табуреткой, вырвали ноздри, обрезали уши, отсекли руки и ноги, а потом, изрубив на куски, бросили на съедение собакам.

Уна наморщила нос.

– Учиненное Одиссеем насилие стоит рассматривать в контексте того, что ему пришлось испытать. Уничтожить женихов – единственный выход: все они – местная знать, он не может позволить им остаться в живых, иначе они будут и дальше вызывать напасти. Служанки – неизбежный побочный ущерб: если какая-то из них забеременела, ее ребенок станет угрозой. Подобная жестокость приводит в ужас современного читателя.

Пенелопа наконец узнаёт Одиссея, приветствует его, их брак возобновляется – на кровати, тайну которой знал только Одиссей (так как сам изготовил ее из живого дерева). Он рассказывает ей историю своего странствия – «мини-Одиссею».

– Это конец?

– Не совсем. Одиссей все еще в опасном положении: по возвращении его вполне могла постигнуть смерть, как Агамемнона. Последняя, двадцать четвертая, песнь поэмы начинается с того, что тени женихов встречаются в подземном царстве с Агамемноном и Ахиллом – изящная отсылка к Илиаде. Одиссей посещает своего отца Лаэрта, потом сталкивается с народом Итаки: его обвиняют, и обоснованно, в том, что он погубил два поколения жителей Итаки (первое – воины, с которыми он отплыл в Трою и возвращался домой, второе – женихи). Чтобы их помирить, Афине приходится слететь с небес и вмешаться.

И не зря: в противном случае родственники женихов хотели бы отмщения. Божественное вмешательство предотвращает эту месть, обе стороны мирятся, и все хорошо. Все в Одиссее движется к восстановлению – поэма не могла закончиться смертью героя или нависшей над ним угрозой. И