Такая дружба может открыть путь Семену к алтарю с Дагу, но об этом он ей ни сказал, ни слова. Он, вообще о браке с Дагу не говорил, не хотел касаться этой темы.

На следующее утро Семен с Дагу укатили в имение.

XI

Вот и родовое гнездо Волковых. Семен заранее послал гонца, что бы предупредить о своем приезде. Его встречали все, сотни людей вышли ему на встречу. Что-что, а Волкова любили все его крепостные. Екатерина дворянам дала огромные права вершить судьбы крепостных. Их могли продавать семьями и поодиночке, менять, вершить суд, в общем, что хотят пусть с ними и делают. Семен был рожден в ту эпоху и так же воспитан, как и остальные дворяне, но он все же бережно относился к их судьбам. Если был нужен суд, то вершил его справедливо. Больше чем надо, с крестьян не брал. Кто хорошо работал, тот хорошо и жил. Крестьяне платили ему своей любовью. Они знали, что творится вокруг них, не на острове жили и имели контакты с другими крепостными. За все правления Семена, не было продано ни одного крепостного, не говоря уже о целой семье. Да были и рекруты, были и телесные наказания, но все было по справедливости, и решали эти проблемы староста и Аким, когда не был на войне с хозяином. Ни каких управляющих со стороны, Волков не брал и хозяйство его процветало. Совсем рядом было имение Гагариных, там был и высокий оброк и секли нещадно крепостных, но от этого Гагарины богаче не становились, а вот крепостные сильно беднели, хоть там и был управляющим человек со стороны. Семена встретили приветливо с одобряющими возгласами. Когда появилась Дагу в песцовой шубке, хоть она темна лицом была, но приняли ее одобряюще, но когда появился Кошта, то тут все стали креститься. Он был страшного вида. В бараньем тулупе, с кривой саблей на поясе и со своим татуированным лицом. За ними в дом прошли и все учителя, нанятые Семеном для Дагу. Дагу умилялась маленькому Александру, ей вдруг так захотелось ребенка от Семена, но она прекрасно понимала, сын станет незаконно рожденным, а она не в Танжере, а в России, и на танцевальной карьере на несколько лет придется забыть. А в ее прелестной головке зрели планы, относительно танцев. Она ни кому, ни чего не сказала. Хотела поразить Императрицу своим танцем и попросить ее дать разрешение станцевать в Мариинском театре. Как она будет говорить с Екатериной, она себе не могла представить, но она верила, что эта беседа состоится. После просмотра балетного спектакля в Петербурге она бредила о большой сцене. Даже, Семен мог отойти для нее на второй план. Ни какая жизнь во дворцах не может заменить настоящей актрисе и танцовщице на большой сцены и гул оваций.

Семен ни где не находил Акима.

— Где Аким, спросил он у дворовых. Я его ни как не могу найти. Не приболел ли он?

— Ваше сиятельство, Аким вчерась с утра уехал в Окунево, там, вблизи озера появились волки и лютуют в округе. Обещался сегодня к вечеру приехать.

Когда стемнело, приехал и Аким. Он тут же пошел к хозяину.

— Ну, слава Богу, и барин появился. Я тут такие славные охоты провел, говорил же, приезжайте по первому снегу.

— Да, подожди ты Аким. Дай мне тебя обнять, старый ты мой дружище. Век тебя не видел и соскучился по тебе.

Барин и его холоп обнялись. Вот, и такое бывает на Руси.

— Идем, я тебя познакомлю с новыми своими друзьями.

— Да, зачем мне они. Тут такое дело и не ждет оно совсем. Надо споро взять стаю волков.

— Успеешь Аким. Идем. Я влюбился, да так, что витаю в облаках и ни как не могу попасть на землю. Познакомься, это Дагу. Объяснять тебе не надо, что все ее приказания, это мои указы.

Аким поклонился в ноги Дагу. Дагу ему улыбнулась и протянула свою ручку. Аким, прямо шарахнулся от нее. Такого с ним не было, что бы барыня, хоть и темнокожа, а все равно барыня, протянула бы ему руку.

— Аким не пяться. Она простая девушка. Княжеского этикета не знает и по-русски, пока не разговаривает.

Дагу продолжала улыбаться, и Аким неумело пожал ей руку.

— А вот это Кошта, мне бы хотелось, что бы вы стали с ним добрыми друзьями. И он пока по-русски не разговаривает, но я думаю, это дело поправимо. Пожми ему руку.

— Да, чтобы я с нехристем ручкался, да ни в жизнь и страшен он как черт.

— Жми, жми Аким, он хороший человек и здорово выручил меня из одной передряге.

Аким, скрепя сердцем протянул руку Кошта, но рукопожатие у них было крепким. Они стали друзьями на долгие годы.

— И тебе повезло Аким, ты ни когда не любил сечь людей, вот Кошта тебя и заменит, у него это исключительно хорошо получается, сам видел. А, то, что нехристь, так исправим это дело, дай срок. Теперь рассказывай, что там у тебя.

Аким почесал затылок.

— Вижу ваше сиятельство, как вы скучали без меня в тех заграницах.

Аким хихикнул.

— Ладно, ладно, не забывайся. А, то, Кошта с тебя и начнет. Давай, старый мой приятель, рассказывай, на охоту хочу, страсть одна.

— Вот и я об этом. В округе мы вытравили всех волков, по чернотропу брали, волка, волчицу и весь выводок. Собаки работали исправно, ни одного не выпустили из загона, и у нас все чисто было. Тут, видать соседи сплоховали. Они-то травили, но всех волков и не взяли, а это хуже черта. Теперь волки сбились в стаю. За озером у болота их логово. Морозы-то ударили, а болото все и не замерзло. Видать на острова есть проходы, а так топь одна. Пора всю клюкву собрать, а бабы бояться идти туда. Волков много. В прошлом годе, почитай двадцать бочек клюквы там заготовили. Я все объездил и все проведал. Вожак крупный, отпечаток лапы больше моего кулака, видать и его волчица там, так как совсем следы ее рядом, не боится его шельма. К ним примкнули четыре матерых и две волчицы, да и шестеро прибылых волков, того считай четырнадцать голов. Может и на одного, двух больше. Трудно прибылых сосчитать. Идут след в след. Вожак зверюга сильный и опытный. В Окунево у околицы пастух живет, его мохнатая пастушья собака сама волкодавом была, как вот вожак заскочил во двор и того пса вместе с