ожерелье. Все, больше ни чего не надо. Опять шедевр. И туфельки у тебя на низком каблуке, прекрасно.

Так они отправились к Паниным. Семен и тут не все учел. На столе у Паниных оказалось большое количество столовых приборов. Было видно, что Дагу растеряна. Что и какой вилкой есть, а тем более, каким пользоваться ножом Дагу не знала. Когда лакей наливал первый бокал вина, Семен шепнул Дагу.

— Не надо так волноваться. Делай как я спокойно и не торопясь.

Дагу была смышленой и сразу все поняла. Ужин прошел хорошо. Подавались разнообразные блюда и изысканные вина. Чинно беседовали о жизни, а, в общем-то, и ни о чем. Жена Панина хорошо говорила по-итальянски, она часто ездила в Италию на отдых. Так что беседовать с Дагу она могла легко. Женщины удалились по своим женским делам, и поболтать решили. Семен знал, Дагу ни чего лишнего не скажет. А граф Панин пригласил его в свой кабинет поговорить. Там они выпивали французский коньяк маленькими рюмками и мирно беседовали.

— Зря ты Семен Андреевич от службы отказался. Сегодня бы и полк получил. Быть в фаворе у Императрицы, это дорогого стоит. Неужели эта девочка дороже?

— Я уже говорил. Будет война, будет, и служба царю и отечеству. Могу вам и контр вопрос задать. Вы свою Лизоньку оставили бы?

— Эка ты куда загнул. Лиза жена моя и дана мне Богом. Последняя любовь, она самая жаркая и самая страстная. Сколько мне осталось в мужской силе прожить и вообще на этом свете. Всего, ничего, а ты моложе меня. Хотя, наверно вы и правы князь. Я заметил, как растерялась твоя пассия, когда увидела столько вилок на столе, а она молодец, быстро сообразила, что к чему. Догадливая. И смотрит на тебя с большой любовью. Действительно она танцовщица?

— Да Никита Иванович, все это так. Но какая танцовщица, душа поет. Я влюблен в нее, жаль жениться не могу. И вы мне в этом помочь не сможете.

— Да, я многое могу, но тут я бессилен. Существуют правила. Ты князь Семен Андреевич, не мы это придумали, ни нам отменять. Я понимаю, эка невидаль жениться на крестьянке, но я и понимаю, что у тебя дети и ты думаешь о них. Хотя, гори оно все пропадом, этот дворцовый этикет. Я как Лизоньку свою увидел, так сразу и влюбился в нее. Скажи мне сейчас брось ее, да ни в жизнь, пусть хоть и крепостная будет. Но, это я сейчас так говорю. Славно с вами беседовать Семен Андреевич. Я знаю, вы долго в Петербурге не задержитесь. Когда снова прибудете, дайте знать, я вас приглашу к себе, и мы сможем, вот так без всякого этикета побеседовать с вами. А если ваша Дагу понравится Лизоньке, то это, вообще полная радость будет. Мы мало куда выезжаем с ней. Я все время занят, а она без меня ни куда не ходит. Я ей и так, и эдак говорю, посещай свет, а она сама и не желает. Боится, видимо кривотолков. Мол, старый муж, а жена гуляет. Ты знаешь, Семен Андреевич, а она действительно меня любит. Я счастлив и признателен ей за это.

Так они еще долго беседовали дружески. Потом и женщины появились. Сразу было видно, что они нашли общий язык между собой. На этом ужин и окончился. Семен с Дагу отправились домой. Карета ехала не спеша. На удивление, небо над Петербургом было звездным и прекрасным. Мороза большого не было. Карета ехала не спеша. От выпитого коньяка, по телу Семена разлилось тепло. Он обнял Дагу и поцеловал в губы.

— Прелестница моя, а каково общаться с графинями наедине? Ты, ведь впервые общалась с графиней?

— Ты знаешь Семен, я сначала сильно испугалась, потом вдруг поняла, она точно такая женщина как я. Со своими страстями и тревогами. Когда я увидела эту пару, то ни как не могла понять, что эта молодая и красивая женщина, могла найти в этом старике. Они явно не пара друг другу.

— Так и я старше тебя намного, моя милая девочка.

— Ты, это совсем другое дело и ты гораздо моложе графа.

— Это тебе кажется, через десять лет все будет точно так же, как и у графа.

— Когда это будет. Десять лет это вечность. Я сегодня жить хочу. Через десять лет я буду старая, и ты меня бросишь.

— Хорошо, давай жить сегодняшним днем и мне это подходит. Так о чем вы с ней говорили.

— Сначала, просто болтали ни о чем. Потом она спрашивала меня о моей жизни. Мне скрывать нечего, я ей все и рассказала, о Кошта не вспоминала. Рассказала, как училась танцевать, о своей матери и о своей жизни. Потом она спросила меня, знаю ли я приемы восточной любви. Меня это удивило. Не бывает восточной любви, ответила я ей. Любовь не имеет названий. Если женщина любит мужчину, она должна ежедневно отдаваться ему так, как в первый раз в жизни. Всю себя, без остатка и не постепенно, а сразу же отдавать. Расспрашивала, как я тебя ласкаю.

— И, что ты ей все рассказала.

— Не все, тут все славами не расскажешь, тут учиться долго надо.

Простота и непосредственность Дагу умилила Семена, и он стал смеяться.

— Ну, ты и даешь моя девочка. Так если она применит твои ласки на своего супруга, он же умрет тут же.

— Вот и она так сказала, а я ей ответила просто. Пусть лучше умрет от любви, чем от болезней и старости. Прекрасна смерть на любимой женщине.

Семен смеялся от души.

— Все Дагу, похоже, Россия потеряла канцлера. Это будет большая потеря. Граф Никита Иванович Панин великий сын своего отечества, это я тебе серьезно говорю. И опять я причина всех несчастий. Императрица узнает и меня в Сибирь с тобой сошлет.

И тут у Семена возникла мысль. Вот это выход, там, в Сибири можно будет смело обвенчаться с Дагу, хотя, кто знает, захочет ли Дагу жить с бедным и, уже, безродным князем.

— Ты не волнуйся Семен, сказала Дагу, совершенно искренне. Ничего у нее не получится. Я ей обещала дать несколько уроков любви. Она мне сказала, что бы я к ней заезжала без приглашений, когда буду свободна.

— Ну, слава Богу, поживет еще граф, а вот дружба с графиней тебе поможет высоко подняться в России. Это славно. Мало ли что со мной может произойти в этой жизни, а Панина тебя в обиду не даст, и ты