самого Орлеанского бастарда и Ла Гира, она переплыла в лодке Луару и въехала в город на белом коне, в полном вооружении и с развевающимся белым штандартом. Ее слава шла впереди нее, и толпы людей пришли в восторг, "радуясь так, как если бы они увидели Бога, спустившегося к ним с небес". Убежденные в том, что их освободительница пришла, они протискивались вперед, чтобы прикоснуться к ней и даже к ее лошади, как к священным реликвиям. В давке факелоносец случайно поджег вымпел, предоставив Жанне возможность продемонстрировать свое мастерство верховой езды, которая вырвалась вперед, чтобы погасить его, "как будто она обладала большим военным опытом и воины сочли это великим чудом"[255].

На следующий день, жаждущая действий, Жанна отправилась к Орлеанскому бастарду и была сильно разочарована, узнав, что "в этот день было решено не устраивать сражений". Ее раздражение только усилилось, когда она узнала, что Ла Гир возглавил вылазку, и ненадолго захватил больварк "Париж", пока английское подкрепление не вытеснило его оттуда. Жанне пришлось довольствоваться словесными оскорблениями англичан, угрозами изгнать их, а в ответ ее называли "коровой", "ведьмой" и "шлюхой "[256].

Такие неизобретательные оскорбления, по крайней мере, свидетельствуют о том, что англичане знали, кто она такая, но ничто не указывает на то, что, как позже утверждали французы, ее прибытие сразу же вызвало широкомасштабную панику и дезертирство среди осаждающих. 15 апреля Совет в Англии получил письма от Бедфорда, призывающие набрать 200 латников и 1.200 лучников, чтобы заменить тех из армии графа Солсбери, которые покинули осаду Орлеана[257]. Это можно рассматривать как свидетельство массового дезертирства, но следует отметить, что это был обычный сезон вербовки для новой экспедиции во Францию, и что люди графа заключили контракты на службу только до декабря 1428 года, и они не были обязаны оставаться после этой даты, и хотя некоторые, возможно, так и поступили. Все это указывает на то, что войска занятые осадой были на зиму сокращены, что являлось обычной практикой. Поэтому их уход вряд ли был дезертирством из-за страха перед Девой.

Бедфорд нуждался в подкреплении из Англии, потому что не мог выделить солдат из Нормандии. Его войска там были полностью заняты новой блокадой Мон-Сен-Мишель, для чего Генеральные Штаты и духовенство снова ввели большие налоги. Джон Харпли, бальи Котантена, провел зиму, строя новую бастиду в Жене́, прямо напротив острова на северном берегу залива, и теперь в ней находился гарнизон из 20 латников и 100 конных лучников. В тот же день, когда английский Совет получил просьбу Бедфорда, регент уполномочил французскую казну отправить деньги в Англию для найма людей и кораблей для блокады Мон-Сен-Мишель[258].

Хотя давно вынашиваемые планы Бедфорда были направлены на захват Мон-Сен-Мишель, он не упускал из виду проблемы под Орлеаном. Несмотря на свои первоначальные опасения, он лично внес 117.000 т.л. (6.83 млн. ф.с.) для успешного завершения дела, но он не мог усилить осаду без дополнительных подкреплений[259]. Недостаток осаждающих в людях, особенно после ухода бургундцев, уже позволил Орлеанскому бастарду несколько раз проскользнуть в город и покинуть его, в частности, чтобы забрать Жанну. 4 мая 1429 года второй отряд армии спасения прибыл в Орлеан. Его приближение было замечено накануне вечером дозорными, размещенными на городских колокольнях, поэтому англичане, у которых были свои разведчики и дозоры, должны были знать, что он на подходе. Тем не менее, они позволили колонне пройти беспрепятственно и ввезти в город еще больше припасов. Французские источники приписывают это божественной защите Девы, но это говорит о том, что осаждающие слишком растянули свои силы, чтобы предпринять атаку[260].

Позже в тот же день, воодушевленные этим успехом, орлеанские войска предприняли вылазку против бастиды Сен-Лу, изолированного английского опорного пункта вокруг церкви к востоку от города. И снова Жанна ничего не знала об этом, пока ее не разбудили крики горожан о поражении. Жанна быстро вооружилась, схватила свой штандарт, взяла лошадь у мальчика-пажа на улице и выехала из Бургундских ворот, как раз вовремя, чтобы собрать войска, которые были отбиты от бастиды с большими потерями. Ее появление в этот критический момент придало воодушевление солдатам, бастида была взята, а 150 или около того человек из ее гарнизона были либо убиты, либо взяты в плен. Вклад Девы в первую победу Орлеанской кампании не подлежит сомнению, хотя тот факт, что еще одна хорошо организованная и своевременная вылазка не позволила Толботу отправить подкрепление к Сен-Лу, был не менее важен[261].

На следующий день военные действия были приостановлены, поскольку это был праздник Вознесения. Пока Орлеанский бастард, Гокур, Ла Гир, Сентрай, Лоре и другие капитаны проводили военный Совет, чтобы решить, что делать дальше, Жанна написал еще одно письмо англичанам:

Вы, англичане, не имеющие никаких прав в этом королевстве Франции, Царь Небесный приказывает и повелевает вам через меня, Деву Жанну, покинуть свои крепости и вернуться в свою страну. В противном случае я произнесу боевой клич, который запомнится вам навеки. И я пишу это вам в третий и последний раз. Больше я не буду ничего писать.

Иисус Мария.

Дева Жанна.

Не имея возможности доверить письмо своему герольду, который был взят в плен англичанами при доставке предыдущего письма, она привязала его к стреле и приказала лучнику выстрелить им в английский лагерь[262].

После взятия Сен-Лу и обеспечения безопасности восточной части города следующим логичным стратегическим шагом было очистить южный берег Луары и вновь захватить мост. На южном берегу реки у англичан было две бастиды: укрепленная церковь августинцев (бастида Огюстен), которую они построили напротив Турели, и Сен-Жан-ле-Блан, в полумиле к востоку. Рано утром 6 мая орлеанцы переправились на остров посреди Луары и сделали понтон на южном берегу, связав вместе две лодки. Благодаря этому они смогли предпринять атаку на Сен-Жан-ле-Блан, но обнаружили, что он был оставлен англичанами, которые отступили в более безопасное место — бастиду Огюстен.

Вместо того чтобы предпринимать рискованный штурм объединенных гарнизонов в этой гораздо более укрепленной бастиде, капитаны решили разместить Гокура и основные силы в качестве гарнизона в Сен-Жан-ле-Блан, а остальных отвести обратно в Орлеан. Гокур получил приказ обеспечить организованное отступление и предотвратить нападение англичан. Когда он находился на страже у ворот, появилась Жанна, которая сказал ему, что все войска хотят напасть на бастиду Огюстен и что он "плохой человек", раз пытается помешать этому. "Хотите вы этого или нет, но воины выйдут из города, и они победят, как побеждали раньше". Затем Жанна и Ла Гир (который мог быть столь же опрометчивым) сели на коней и поскакали с копьями на перевес навстречу англичанам, которые начали выходить из бастиды Огюстен, чтобы атаковать отступающих орлеанцев. Их пример подстегнул