– Ничего, я всё равно больше на объектах…

– У меня к вам всего один вопрос, Геннадий Макарович. – Ладов вытащил из-под кипы бумаг конверт, протянул Кузьмину. – Прочтите это.

Пока Кузьмин читал, Ладов стоял у окна, искоса наблюдая за ним. Лицо главного инженера по мере чтения вытягивалось, губы складывались в презрительную гримасу, наконец, он так же, как Солонецкий, не скрывая брезгливости, отбросил листок.

– Это ложь.

– И что, никаких нарушений нет?

– Нарушения есть, но…

– Вот видите, – торжествующе вырвалось у Ладова, и главный инженер с удивлением посмотрел на него: он был уверен, что Солонецкий и Ладов – давние друзья. – Я и сам кое-что уже увидел… Действительно, это совсем не то, что пишет этот… – Он потряс письмом.

– Такие нарушения на каждой стройке, – сказал Кузьмин. – Инструкции устарели, их надо менять, а не втискивать действительность в рамки…

– Спасибо, Геннадий Макарович, больше вас не задерживаю, – не стал вступать в дебаты Ладов и вновь вернулся к бумагам, разложенным по всему столу.

Кузьмин помедлил, потом решительно взял папку, которую перед этим положил на край стола, и вышел.

Вернувшись в кабинет начальника строительства, он постоял у окна, потом положил папку в нижний ящик стола и вышел на улицу.

От управления до центральной площади посёлка протянулась короткая бетонная, не гравийная, как все остальные, дорога. Построили её летом бойцы студенческого строительного отряда. Что было под гравием остальных дорог, Кузьмин не знал. Но хорошо помнил, сколько кубов камня ушло в болото под этим бетоном.

Идти по ней было приятно, но уже сейчас из ровной и гладкой ленты она превратилась в волнистую, пошла трещинами, не в силах противостоять вечной мерзлоте. И всё-таки ей радовались, этой короткой главной магистрали. По ней гуляли по вечерам парочки, молодые мамы вывозили коляски.

Заканчивалась она небольшой площадью, к которой примыкали клуб, школа и ресторан, в котором Кузьмин обедал.

Он сел на своё обычное место, за угловой столик рядом с эстрадой. Днём сидеть здесь было приятно. Вечером же гремевшая музыка утомляла его и нервировала. Менять место ему не хотелось, и через месяц он отказался от ужинов.

Спустя неделю после этого к нему пришёл неожиданный гость. Долго обстукивал каблуки на крыльце, потом коротко позвонил, и Кузьмин, уже давно слышавший шаги, открыл и удивился. Перед ним стояла официантка из ресторана, двумя руками с трудом удерживая тарелки.

– Здравствуйте, – нисколько не смущаясь произнесла она. – Разрешите войти?

– Что это?

– Ваш ужин.

Он растерянно пропустил девушку в комнату.

– Меня зовут Валентиной, – произнесла она и, улыбнувшись, быстро расставила тарелки на столе. – Да вы садитесь.

Кузьмин оглядел стол.

– Новый вид услуг?

– Вы уже неделю не ужинаете…

– Разве?.. Хотя, наверное, так.

– Вы ешьте, ешьте. – Она присела на диван. – Не обращайте на меня внимания, я подожду. Книг у вас много…

– Это технические, по специальности, – пояснил Кузьмин. Непосредственность гостьи его обезоружила. – Вы теперь каждый вечер будете меня кормить?

– А вы не хотите?

– Неудобно как-то… Давайте тогда хотя бы чередовать.

– Ладно. Только вы приходите, а то совсем отощаете, – заботливо произнесла она, окидывая взглядом его тонкую фигуру.

…После этого вечера Валентина ещё несколько раз приносила ему ужин, а потом он стал по вечерам садиться подальше от музыкантов. И столик, за который он садился теперь, всегда обслуживала она.

А потом вдруг исчезла, и он не видел её уже больше месяца.

Но сегодня она стояла перед барной стойкой, глядя в почти пустой зал.

Увидев его, подошла к столу.

На этот раз улыбки на её лице не было.

– У вас неприятности? – спросила, расставляя прибор. – Хотите пива?

Пиво в посёлке было редкостью. Его завозили к праздникам или по спецзаказу. До праздников было далеко, значит, у кого-то намечалось торжество.

– Нет, – ответил он.

Ожидая, пока борщ остынет, Кузьмин наблюдал за ней.

Валентина напоминала ему жену. Такие же короткие светлые волосы, скользящая походка, маленькие, выдающиеся немного вперёд плечи. И сейчас это сходство было особенно разительным: жена, обидевшись, так же надувала губы и движения её становились такими же резкими.

Вот уже второй месяц от жены не было писем. В последнем обещала приехать, но, наверное, опять вмешалась тёща. Зять в её глазах – неудачник, не сумевший устроиться в хорошем месте и сосланный на край света…

Увидев, что главный инженер поел, Валентина вновь подошла.

– Спасибо, всё было вкусно, – сказал Кузьмин, однако не торопился вставать.

– На здоровье.

– Я давно вас не видел. Отдыхали?

– Уезжала. Насовсем.

И круто повернувшись, Валентина понесла на кухню посуду.

Кузьмин подождал, но она не появлялась.

Он положил деньги на стол и вышел.

Диспетчер управления вызвал машину, и он поехал в туннель.

…Гриневский издали заметил машину главного инженера. Он стоял у вагончика-диспетчерской участка и разносил мастера Зиновьева. Разносил на чём свет стоит, не подбирая выражений и не снижая своего басистого голоса.

– Ты что же это! – рокотал он. – Какого… Ты мне не говори, что воздуха нет, ты работай!

Зиновьев, только этим летом приехавший по распределению после института, молчал, потупясь, краснел и бросал взгляды на проходящих мимо рабочих. Мысленно он наверняка отвечал Гриневскому не менее крепкими выражениями, но вслух не решался.

– Чему тебя учили? Деньги государственные проедать, штаны батькины просиживать? Чего стоишь? Чтобы одна нога здесь, другая – там, где надо, и через полчаса доложишь, что «полный порядок», – торопливо закончил Гриневский, когда машина главного инженера поравнялась с ним. – Давай, с глаз долой, – подтолкнул он Зиновьева и пошёл навстречу Кузьмину.

Зиновьев нерешительно поверулся и скрылся в туннеле.

– Стоишь, – утвердительно произнёс Кузьмин, пожимая руку.

– Да вот, работнички…

– Ты начальник участка, тебя спрашиваю, на других не кивай.

– Ну да, как же, – неожиданно завёлся Гриневский. – Спрашивающих развелось, как… Сначала начальник строительства спрашивал, теперь вы. А Гриневский знай шею подставляй. – Он постучал ребром ладони по своей короткой шее. – Я отвечу, а с кого мне спросить за перерезанный воздухопровод?