Она опустила глаза.

— Ну так пойдем? — спросил мужчина севшим голосом.

Мира кивнула, отчетливо понимая, что была бы не против остаться здесь, с ним. Да и он… Он ведь тоже. Только боится ее обидеть, ранить, испугать, она это понимала.

А сама она?

Чего хотелось ей?

Мира снова взглянула на него и вдруг поняла. Ей хочется встать из-за стола, обойти его кругом, подойти к Вадиму, коснуться его лица, провести подушечками пальцев по бровям, глазам, почувствовать, как дрожат ресницы. Хотелось ощутить его дыхание, прерывистое, обжигающее. Почувствовать жесткость щетины. Хотелось обвить его шею руками и прижать голову к груди, и ощутить, как его руки смыкаются у нее на талии, сжимая.

И то, что могло бы последовать, не пугало ее. Только с ним ей хотелось узнать настоящую близость, которая бывает между мужчиной и женщиной. И еще, в глубине души, Мира чувствовала, времени у них нет…

Каникулы закончатся, через несколько дней ей придется уехать домой. Неизвестно, встретятся ли они когда-нибудь снова. Оттого, наверное, каждое проведенное с ним мгновение было таким бесконечно ценным. А еще Степик. Если он сегодня больше не придет домой, чтобы проверить, считай, ей повезло, а если придет… Об этом лучше не думать.

Вадим первым разжал пальцы и встал из-за стола. Мира последовала его примеру и стала одеваться. Они погасили свет в доме и молча покинули его.

Луна заливала окрестности призрачным голубоватым светом. Где-то там лежала уснувшая деревня, а впереди вставал заснеженной громадой лес.

Во всех любимых Мириных сказках зимний лес был волшебным, заколдованным, но неизменно счастливым для главных героинь. Мира верила, что и ей этот зимний лес, укутанный серебром и залитый лунный светом, обязательно принесет счастье.

Они шли, то обгоняя друг друга, то идя след в след, то почти равняясь. Тогда Вадим брал Миру за руку и вел за собой. Девушка улыбалась и спотыкалась, а потом высвобождала свои ладони и забегала вперед. Оборачиваясь, она заглядывала в лицо Вадима и видела его белозубую улыбку.

Наконец они вышли на прогалину, к «их» елке.

Побежав вперед, Мира первым делом отыскала спрятанный среди ветвей стеклянный шар. Крутанув его, засмотрелась на игру лунных бликов, отразившихся в нем.

Вадим, засунув руки в карманы куртки, просто стоял и смотрел на девушку.

Стеклянный шар качался на ветке, Мира старательно выводила большими буквами на снежном покрывале: «С Новым годом, Вадим!»

Потом засмеялась. И ее серебристый смех перезвоном маленьких колокольчиков разнесся в лесной чаще.

Загребая обеими руками легкий, невесомый снег, она подбросила его в воздух, и маленькие снежинки заискрились в лунном свете. А потом вдруг Мирослава раскинула руки в стороны и, все еще смеясь, упала в снег.

— Мира, — окликнул ее Вадим и, неодобрительно покачав головой, пошел к ней. — Ты себе когда-нибудь точно что-нибудь отморозишь!

— Посмотри, какое небо! — не слыша его, сказала девушка, перестав смеяться.

Мужчина поднял голову вверх и взглянул на небо, усеянное мириадами звезд, которые подрагивали и мигали, загораясь, как самоцветы, желтым, красным, синим…

— Как красиво… — тихо выдохнула Мира.

— Мира, ну-ка быстренько поднимайся! — будто очнувшись, Вадим опустил голову и склонился к девушке. — Вставай, а то сейчас получишь! — в шутку пригрозил он. Взяв ее за руки, легко поднял на ноги и стал отряхивать.

Мира подняла руку, дотянулась до ветки сосны, росшей поблизости, засмеялась, дернула ее и зажмурилась. С ветки на них с Вадимом посыпался снег.

Когда снег перестал сыпаться, девушка открыла глаза и увидела, что мужчина стоит в полушаге от нее. Не смеется и даже не улыбается. И больше не предпринимает попыток ее отряхнуть. Он и сам весь усыпан серебристой пылью, но как будто не замечает этого. Взгляд его темных глаз прикован к ее лицу. В них больше нет веселых искорок. Они темны и непроглядны, как ночь. Этот его взгляд испугал Миру, но она не смогла отвести глаз, отвернуться, отступить.

Вадим вдруг поднял руку и коснулся пальцами ее щеки, как тогда, в первую встречу на хуторе. Но не отдернул руки. Его пальцы, блуждая по ее лицу, коснулись линии щек, пробежались по подбородку и как бы невзначай дотронулись до губ.

Мира, не шевелясь и не совсем понимая, что происходит, как завороженная смотрела на него. Когда к губам прикоснулось его горячее дыхание, закрыла глаза. Его губы, горячие и сухие, коснулись ее губ, растопив на них кристаллики снега. Прикоснулись легко и нежно, даря Мире первый в ее жизни поцелуй. На мгновение девушка замерла, потом, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, качнулась к нему и, обхватив руками шею, прижалась виском к его щеке.

Вадим обнял ее.

Степик молчал и, казалось, был полностью погружен в собственные мысли. Но стоило Мире поднять на него глаза, как она тут же встречала его взгляд, тяжелый, напряженный, задумчивый.

И от этого взгляда становилось не по себе. Когда она вернулась, все давно спали, а Степик отсутствовал. Но он знал, Мирослава чувствовала, знал, что ее не было всю ночь не только дома, но и в деревне.

Она отводила глаза, как предательница, и ждала, весь день ждала расспросов. Однако Степик молчал.

А она ни о чем не жалела. Сердце учащенно билось, когда Мира вспоминала Вадима. Его губы, его руки. Всем своим существом она тянулась к нему. Слоняясь без дела по дому, считала минуты и с нетерпением ждала вечера, молясь только о том, чтобы к этому времени Степик ушел к друзьям.

Мира знала, никакая сила в мире не удержит ее дома, но врать ужасно не хотелось, тем более врать и видеть, как на глазах рушится доверие, бывшее между ними. Она не готова была вступать в открытый конфликт со Степиком, но знала, что ради Вадима, если придется, пожертвует всем.

Вадим стал для нее целой вселенной.

Долго тянулся день… Мира изнывала от нетерпения и желания сбежать из дома. Вечерним рейсом уехали мама и тетя Надя, которым уже завтра надо было на работу.

Наконец, когда за окном стемнело, Степик стал собираться. Он ничего не сказал Мире и не предложил пойти с ним, а она, забившись в уголок за грубкой, зажмурилась и на удачу скрестила пальцы. Хлопнула входная дверь, однако девушка не сразу решилась открыть глаза.

— Унучачка мая, мо здарылася што? Чаго ты моўчкі ўвесь дзень сядзіш за грубкай? І не ела нічога! А Сцяпан куды пабег? — баба Нина заглянула за занавеску и присела на край кровати.

— Он к друзьям, наверное… Бабушка, миленькая, у меня все хорошо! Я не хочу есть, и мне нужно уйти сейчас, возможно, на всю ночь! Ты не волнуйся только, со мной ничего не случится, просто мне очень нужно!

Девушка пододвинулась к бабушке и сжала ее загрубевшую, сухую руку обеими ладонями. В голосе ее звучала неприкрытая мольба, а в глазах дрожали слезы.