3. Определила для себя людей (прямо по именам), к кому я прислушиваюсь. Но и ближайшим дорогим мне товарищам я готова сказать «стоп», если тема кажется им слишком откровенной или провокационной, а мне она важна.

4. Когда критики всерьез разбирают описки и ошибки, переходят на личность, я заставляю себя закрыть интернет и ничего не знать об их проекциях. Иногда тема настолько сложная, что проще ругать деревья, чем увидеть лес и отклик, который он рождает в твоей душе. Тут проще накинуться на дрова и деревья. А я тут при чем? Главное – не сорваться, не залезть почитать новые комменты через пару часов. Любопытно же! Но не стоит ☺

5. Если уже успела нахвататься гадостей и на душе скребут крысы, я достаю бумагу и карандаш и записываю чувства, мысли и ассоциации. Я перестала прятать переживания в закоулках души, я бережно достаю их на солнечный свет и баюкаю.

6. Если в баюканье я зашла слишком далеко, помогает только одно средство. Нет, не дуэль. И не удаление аккаунтов в социальных сетях. Даже не коньяк. Я заставляю себя подняться с дивана, дойти до ванной, встать около зеркала и громко с чувством сказать:

– Я такая прекрасная, а меня никто не любит! Я такая талантливая, но это никто не ценит!

Минуты через три мне становится смешно и легко, меня по-настоящему отпускает.

Берегите и вы себя, пожалуйста! Мне ли не знать, как сложно автору писать, как страшно вытащить результаты (фактически самого себя раздетого) на свет прожекторов, а тут еще и критика! Ой, мама, лучше отказаться от мечты, думает иногда автор. И ужасно жаль, если так и поступает. Лучше разработать собственные правила безопасности. Тем более что вдохновение (будь оно неладно, все же написала это слово) такое зыбкое и хрупкое.

Я хожу сейчас на курсы стендапа и ловлю себя на мысли, что наконец-то попала в доброжелательную творческую среду, которая меня подпитывает. Я возвращаюсь после курса и пишу до трех ночи, а утром сама просыпаюсь в 7:00, потому что я придумываю, пишу, я разрешаю себе быть собой, а на это много сна и сил не надо. Ужасно устаю, только когда притворяюсь и сдерживаю свои порывы. Для меня творческий подъем бесценен. Мой пост полетел? Много комментариев? На всякий случай читать их не буду, отправлю подругу на разведку. Если ругают, мне это знать сейчас лишнее.

А вот – литературный эксперимент, за который меня больше всего ругали.

Автор: Ольга Соломатина

Парочка оказалась рядом со мной в ресторане во время обеда. Знаете, во Франции столы ставят почти вплотную, люди сидят, едва не касаясь друг друга локтями, я слышала каждое слово.

Они прилетели отпраздновать годовщину. Чуть за сорок обоим. Роскошная роковая блондинка, яркая, громкая, с алым ртом и в бирюзовом платье. Он сутул, худощав, в пуловере на рубашку вместо пиджака, узкие запястья, звонкий голос. У таких мужчин часто бывают холодные шершавые ладони. Она пила вино, он – воду. Он шутил, вспоминал, как она впервые пришла к нему в офис, она хохотала.

Я невольно подслушивала и думала: какие счастливые! 13 лет вместе и так рады друг другу, открытые жесты, никаких поджатых губ.

За десертом они стали гадать, где окажутся через год, через три, через пять. И вдруг он сказал:

– Лет через 20 я куплю красные штаны, стану гомосексуалистом и заведу, наконец, симпатичного мальчика. С мужчинами легче, чем с женщинами. Особенно, когда у тебя ПМС.

Я уронила вилку. Вокруг нас троих зависла тишина. Люди ели, стучали приборами о край тарелки, болтали по-английски и по-французски, шутили, обсуждали Трампа. Я сделала вид, что читаю СМС. Я чувствовала, что блондинка перестала дышать. Он ждал. Раз, два, три, четыре:

– Я пошутил! Ты поверила? Это же шутка.

Я чувствовала, как по щекам блондинки потекли слезы. Липкая тяжелая маета разливалась над их столом, обволакивала колени, я не могла проглотить кусок утки и перекатывала его языком во рту. Боялась – попытаюсь проглотить, подавлюсь и умру от удушья. Тошно.

– Я сама куплю тебе красные штаны. Спасибо, что предупредил, дорогой, сейчас. Через 20 лет я стану такой старой, что вряд ли буду кому-то нужна, а сейчас – еще можно.

Я едва узнала ее голос. Он словно постарел на те самые 20 лет. Я чувствовала, будто рядом сидит старуха, брошенная, обманутая. Что горе ее безмерно.

Когда мужчина уходит к женщине, можно успокаивать себя тем, что она толще, глупее, старше или, напротив, – юная дурочка. Когда муж уходит к мужчине, у тебя будто выбивают почву из-под ног. Тебе нечем крыть, нечем мериться. Можно ли обесценить женщину больше, чем предпочтя ей мужчину? Не знаю, но это должно быть очень больно.

Блондинка стала нападать-защищаться от боли:

– С мальчиком проще, говоришь? Откуда ты это знаешь? У тебя уже есть мальчик? Так давай заниматься сексом втроем. Это звучит возбуждающе.

Он резко отодвинул стол, сел нога на ногу боком на стуле.

Я испуганно смотрела на них и думала: зачем он ей сказал? Что происходит? Что на самом деле между ними происходит?

Они молча допили кофе. Расплатились, он помог ей надеть пальто, пропустил впереди себя к двери.

– Зачем ты это сделал? – спросила блондинка, сделав первый шаг к двери. – Зачем ты мне это сказал?

Двери захлопнулись, они шли вдоль припаркованных машин. Он положил руку ей на плечо, поцеловал в копну волос, она качнула бедром, толкнула игриво, обняла его левой рукой. На светофоре они уже целовались. Так, что дважды пропустили зеленый.

Иногда я думаю: «Интересно, действительно есть секунды, когда там, наверху, меня слышат лучше, чем в другие моменты?» Порой только успеваешь подумать: «Эх, мне бы сейчас плитку шоколада с апельсиновой цедрой» и находишь сюрприз в сумке от детей. Или едешь в центр и переживаешь, что мест на парковке на улице не будет, придется заезжать в дорогущий паркинг. А оно раз – и освободилось, и прямо у входа, и не нужно через сугробы прыгать.

Но это мелочи. Хотя и они впечатляют, когда неожиданно сбываются. Бывают чудеса почудесней.

Например, месяцами размышляешь о проекте, все продумано до мелочей, только объема инвестиций не хватает. И вдруг – звонок с предложением возглавить именно такую компанию. И замираешь с трубкой в руке, решаешь: соглашаться или все же продолжать заниматься своим? Недавно вот ломала голову, что сделать, чтобы переехать совсем в Испанию, а мне нежданно-негаданно место редактора предложили там в журнале. Шайтан ☺

Или вдруг автор, которая раньше и рассказа не написала, садится за письменный стол и выдает «Убить пересмешника», да так и входит в вечность писателем одной книги. Или другой пример: старается писательница, пишет-публикуется, реакция читателей довольно вялая, но внезапно третья книга – «Есть, молиться, любить» – становится бестселлером. И вот уже Опра Уинфри посвящает тебе две передачи своего шоу. А книга держится в списке бестселлеров газеты The New York Times 187 недель. А почему именно эта книга выстреливает, а не предыдущая или следующая, – легко объяснить задним умом, но вообще-то непонятно.