Я ощутила себя болонкой, которую сунули в клетку к гиене,чтобы последняя поразвлекалась. Самое интересное, что Ира говорит правду – я насамом деле не просила ее покупать еду и забыла оставить деньги. Вот только всев доме прекрасно знают, где они лежат и…

– У меня нет аппетита, – прошептала Арина.

– Так я пойду, – обрадовалась Ирка и убежала.

– Как дела? – спросила я и тут же осеклась. Более глупоговопроса и не придумать.

Арина открыла сумку, вытащила носовой платок и заплакала.

– Плохо.

Я похолодела.

– Нина! Она…

– Мама жива.

– Слава богу, – вырвалось у меня.

Арина схватила меня за руку:

– Помоги!

– Проси, что хочешь, – воскликнула я.

– Ты ведь знакома с Грегори Давиньоном?

– С ним общается Наташа, баронесса Макмайер.

– Свяжи меня с коллекционером! Срочно, прямо сейчас!

– Аришенька, что случилось? Объясни!

Дочь Нины прижала к груди руки.

– Мама в стабильном состоянии.

– Хорошо, – обрадовалась я, – что ей не делается хуже.

Арина захохотала, одновременно по щекам ее потекли слезы.

– Ты дура! – срываясь в истерику, выкрикнула она. – Дура!Стабильное состояние – это кома!

– Но ведь Нине не стало хуже, – растерянно повторила я.

Арина затряслась:

– Извини, извини, извини… Я нагрубила тебе!

– Ерунда.

– Я сегодня имела длительную беседу с моим любимым, онлечащий врач мамули, – простонала гостья. – Каждый день коматозного состоянияуменьшает шансы на выздоровление. Если мама пролежит на аппарате месяц, тонадежда на ее восстановление как нормального человека станет равна нулю.

– Я слышала, что некоторые люди вернулись к жизни, проведя вкоме годы, – возразила я.

Арина мрачно улыбнулась.

– Да, три или четыре человека во всем мире.

– Значит, есть шанс. Всегда остается надежда.

Арина вскочила.

– Дура! Ой, прости, прости, прости:

– Ерунда, – уже обиженно повторила я. – В принципе я готовавыслушать тебя и понимаю, как трудно сдерживаться в подобной ситуации. Но давайпопытаемся трезво оценить положение. Скажи, что от меня надо?

– У врачей неутешительный прогноз, – неожиданно спокойноответила Арина. – Тело еще живет, но мамули уже нет. Понимаешь?

Я кивнула.

– Лекарства поддерживают физиологию, – вещала Арина, – ноесли их отменить, то… Ясно?

– Да, – прошептала я.

– Клиника не может бесплатно держать таких больных, слишкоммного денег уходит на их содержание.

– Сколько?

– Вроде в день и не очень много, но, если учесть, что речьпойдет о годах, то сумма становится астрономической, сотни тысяч евро.

Я втянула голову в плечи. Это правда, что здоровье нельзякупить, но порой жизнь человека зависит от количества средств, которые есть уего семьи. Мы обеспеченные люди, но взять на себя все расходы по содержаниюНины не сможем.

– Я не прошу денег! – живо отреагировала Арина. – Провелаогромную работу, нашла госпиталь в Америке, он называется «Каролина», там лечаттаких несчастных, как мама, и даже успешно. Надо лишь оплатить счет, и всепроблемы берет на себя клиника, больного грузят в самолет, ну и так далее. Явсе уже решила! Маму поместят в «Каролину», место есть, палата, понятное дело,на одного человека. Я сниму комнатку, пойду работать санитаркой.

– Ну-ну: – только и сумела вымолвить я.

– В Америке медицинское обслуживание во много раз лучше, –захлебывалась Арина, – в России мама точно погибнет. В Москве не найтимедицинского учреждения, которое даже за огромные деньги предоставит правильныйуход.

Я горько вздохнула. В словах Арины есть большая доля правды.Некоторое время назад одна из моих знакомых, Рита Майорова, столкнулась сбольшой проблемой: ее отец занедужил, диагноз звучал неутешительно – болезньАльцгеймера.

Рита преданно ухаживала за отцом, но спустя год стало ясно,что старика необходимо поместить в медицинское учреждение, содержать домабезумного человека стало невозможно. Стоило Рите отлучиться на некоторое время,как отец начинал творить глупости, он уподобился грудному младенцу, ему быланеобходима няня. Но попробуй найди женщину, которая согласится сидеть сневменяемым стариком:

Сначала Рита была полна энтузиазма, она наивно решила:«Наймусь на вторую службу, буду работать по ночам, наскребу денег на больницу,лишь бы папе хорошо жилось, а то он уже пару раз пытался из окна на улицувыйти».

Но потом оптимизм Майоровой начал чахнуть, как орхидея безводы. Оказалось, что старика, потерявшего ум, не хочет брать никто,государственных учреждений, где жили бы несчастные маразматики, не нашлось.Вернее, они есть, но лучше не рассказывать об условиях, которые предлагалисьбеднягам. Частные пансионаты тоже не желали обременять себя такими пациентами,они предпочитали брать под крыло обычных пенсионеров, от которых хотелиизбавиться богатые дети. В результате Майоровой пришлось нанимать сиделок,целую череду теток:

– Мне повезло, – продолжала между тем Арина, – у Володи в«Каролине» работает бывший однокашник. Он мне поможет. Короче, умоляю, сведименя с Грегори Давиньоном. Он же коллекционирует старопечатные издания иманускрипты, так?

– Ты хочешь продать ему «Летопись», – осенило меня.

– Да, да, – закивала Арина, – пусть забирает ее за самуюнизкую цену, только быстро. Я порылась в Интернете и представляю стоимостьраритета, получится все равно безумная цифра. Объясни Давиньону ситуацию, нупро проклятие и Варваркина, думаю, он поймет. Маму надо спешно увозить. Толькопапе ничего не говори!

– Эрик не в курсе? – изумилась я.

– Как ты полагаешь, он согласится расстаться с книгой? –усмехнулась Арина. – Ему плевать на маму. Да и на меня тоже. Думает только осебе. Жаль, нельзя правду рассказать!

– Ты о чем? – вздрогнула я.