– Значит, нужно взломать принтер, – понял А2.

– Добро пожаловать к мушкетерам.

– Как это происходит?

Аккерман в самом деле хотел знать нюансы работы самых знаменитых хакеров современности, и в его голосе появилось искренняя заинтересованность.

– Современные 3D принтеры не работают без подключения к сети, фактически их запуск осуществляет не владелец, а корпорация, и только убедившись, что принтер будет печатать разрешенный предмет, – рассказал Ли, подводя гостя к работающему устройству. – Хозяину остается лишь насыпать в бункер нужный тонер.

– Ловко, – оценил Алекс. – Как же вы решаете проблему?

– Мне присылают подробную информацию о принтере: марка, модель, серийный номер. Я удаленно подключаюсь к нему и заставляю принять во внутреннюю схему дополнительный компонент: слот для карты памяти. Появляется новый алгоритм: печать из чипа. Причем когда принтер работает из чипа, он не посылает сигнал в корпорацию.

– А на чип можно записать что угодно.

– Именно.

– Звучит просто.

– Проблема в том, чтобы прописать в принтере новую схему и скрыть ее от сетевых роботов. А это, поверьте, непросто.

– Верю, – кивнул А2. – Но что дальше? Вы взламываете принтер и на этом ваша роль заканчивается?

– Будь так, я бы не зарабатывал столь безобразно много, – рассмеялся китаец. – Слот настроен только на мои карты памяти, любой другой чип изменит настройки, и принтер доверчиво расскажет ближайшему сетевому роботу о том, что его взломали. Так что клиенты платят мне сначала за взлом принтера, а затем – за каждый чип, на который я записываю готовые решения: тысяча пистолетов, десять тысяч винтовок… Ну и так далее.

В данном случае классическая схема капитализма забавно трансформировалась: бандиты сначала покупали удочку, а затем нанимали рыбака, который умеет с ней обращаться.

– Теперь я понимаю, почему синдикаты так жаждут заполучить в рабство мушкетера, – усмехнулся А2.

– Хотят удешевить производство.

– Как вы пришли в этот бизнес? – резко спросил Аккерман.

– Зачем вам знать? – молниеносно «закрылся» Ли.

– Хочу вас понять.

– Зачем?

– Я говорил: у меня есть планы. Но я делюсь ими только с теми, в ком уверен.

– С чего вы взяли, что мне будет интересен ваш план?

– Потому что я могу дать вам то, чего у вас нет, – жестко ответил А2. – И дать это могу только я.

– О чем вы говорите?

– О будущем.

– Почему вы решили, что у меня нет будущего? – пробормотал окончательно сбитый с толку Ли.

В ответ Аккерман поставил недопитый стакан виски на ближайший стол, скрестил на груди руки и произнес:

– Сейчас я расскажу, как все будет.

А принтер пискнул, сообщив, что до окончания печати осталась четверть часа.

Paris, Boulevard Barbès

– Скажите, что будет дальше? – услышал Хаожень робкий голос и раскрыл глаза.

Попытался раскрыть глаза, потому что это оказалось не таким уж простым делом: тяжелые веки категорически отказывались подниматься, пришлось даже их потереть. А заодно и виски, разгоняя скопившуюся боль. Другими словами, Ли приходил в себя минуты три, не меньше, а когда наконец огляделся, то увидел, что робкий голос принадлежит кругленькому мужчине лет пятидесяти в рваном, но очевидно дорогом пиджаке, рубашке навыпуск, брюках и почему-то босиком. Мужчина сидел на грязном полу, рядом с китайцем, а прямо над ними тускло светил свисающий с потолка светодиод. Остальное помещение терялось в кромешной тьме.

– Вы знаете, что будет дальше? – с надеждой повторил мужчина.

«Токсин! – вспомнил Хаожень. – Они смазали золото токсином, а я, идиот, не надел перчатки. Отключился. Они остановили машину, вскрыли ее – благо внутри находился предатель Абдулла, и теперь я там, где ни в коем случае не должен был оказываться».

В рабстве.

Из рабства нужно освобождаться, об этом еще Авраам Линкольн говорил, но прежде чем действовать, нужно определить, кто оказался столь ловок, что сумел захватить предельно осторожного мушкетера.

«Не такого уж осторожного, раз угодил в примитивную ловушку! – обругал себя Хаожень. Но тут же успокоил: – Заболтался, с кем не бывает».

Ли вновь повернулся к собеседнику и поинтересовался:

– Где я?

– Там же, где и я, – уныло отозвался мужчина. И всхлипнул. Кем-кем, а воином он точно не был. – Мы тут вместе. В подвале.

– Мне это о многом сказало, – съязвил Хаожень, ощупывая карманы и убеждаясь, что лишился не только smartverre, который похитители сняли в первую очередь, но и всех спрятанных в одежде устройств. – Очнувшись, я слышал странные звуки…

– Я плакал, – не стал скрывать толстяк.

– У вас что-то случилось? – поинтересовался Ли.

Вопрос вызвал короткую оторопь, после чего мужчина осведомился:

– А как вы думаете?

– Мы с вами в одинаковом положении, но я не плачу, – заметил китаец.

– Может, до вас еще не дошел весь ужас происходящего?

– Вполне дошел.

– Или вы до сих пор в шоке?

Хаожень помолчал, вновь проверил карманы, которые вновь оказались пустыми, и осведомился:

– В первый раз?

– Нет, – вздохнул толстый. – Меня уже похищали, но это было семь лет назад и выглядело совсем иначе. Они заперли меня в подвале на час, затем пришел аль-Хаким, мы обговорили размер налога, и с тех пор меня не трогали.

– Тогда почему вы беспокоитесь? – удивился Ли. – Семь лет – большой срок. Видимо ваши деловые партнеры решили, что настало время увеличить налог, и готовят новый пакет деловых предложений. Вы их примете и поедете домой.

– К сожалению, все не так, – вздохнул толстяк. – Они уже озвучили требования: золото. Причем столько, сколько у меня нет.

– Большая сумма?

– Нереально огромная. Чтобы собрать половину, мне придется продать все, включая бизнес.

– Отдайте им бизнес.

– Они требуют золото.

– Я догадываюсь почему, – поразмыслив, произнес Ли.

– Из-за Орка, – уныло подтвердил бедолага. – Все его ждут, и все боятся. – Он выдержал паузу. – Все боятся будущего.

Настоящее слишком долго было неизменным, к нему привыкли, нашли себе место и даже стали получать удовольствие. Мир казался незыблемым, поскольку достиг предела развития и прочно обосновался в расслабляющем комфорте. Стабильность стала не достижением, а фактором, одной из характеристик мира, и когда появилась угроза, еще призрачная, даже не обретшая плоть, – началась паника. Поскольку все поверили, что неистовый Орк сокрушит безмозглое настоящее.