Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отогнав от себя эти мысли, Хавьер оперся о стол локтями и, задумчиво прижал губы к переплетённым в замок пальцам. На этот раз орден выслал в Руан целую миссию. В общей сложности без малого, шестнадцать человек, которые вот уже четыре дня никак не могли выследить промышляющее в городе чудовище.
Сразу было предположено, что на подобную кровожадность способен либо демон, либо оборотень, но если брать второй вариант, то всё должно было прекратиться, стоило только луне пойти на убыль. А рассматривая второй, Хавьер уже не мог проигнорировать звучавший в его голове голос Марии: «Демоны слишком хитры и изворотливы, что бы действовать столь очевидно. Только необузданное животное способно на нечто подобное»
«Плохо… — недовольно поджил губы, исподлобья наблюдая за сидящими напротив священниками. — После этой парочки всё только усложнилось, я стал слишком много думать и понимать, насколько не осведомлён в подобных вопросах. Если бы только они были здесь, думаю, нам бы не пришлось торчать в этом змеином логове»
— Пошлём протекторов на охоту, довольно уже впустую тратить наше время, — тяжелый, хриплый голос вернул монаха к собранию.
— Согласен, — самодовольно откинулся на спинку стула отец Рилье, который, в отличие от всех остальных, был самым молодым из епархии собравшихся. В свои тридцать два года он уже имел честь сидеть за одним столом со столь выдающимися церковными персонами, считая себя едва ли не помазанником Господним. — Имя Господне должно положить всему этому конец раз и навсегда.
— Отказываюсь, — сухо проговорил Хавьер, прекрасно понимая какой эффект это окажет.
— Что это ещё за заявление, Хавьер?! — недовольно поморщился его преподобие Гренуй Фируа. — Не хотите ли объясниться?
— Успокойтесь мой дорогой Гренуй, для вашей руки инквизитора обязательно найдётся жертва. Я лишь прошу не спешить, так глупо кидать в бой наших протекторов, до сих пор, не имея понятия, с кем им придётся иметь дело.
— И с чего это вас это начало беспокоить? — бросил на него свой надменный взгляд отец Рилье. — Понимаю, что вы и прежде отличались особым желание идти против решений совета, но на этот раз, думаю, вам сразу стоило согласиться.
— Не хочу пасть жертвой необдуманности.
— Скорее не хотите что бы от неё пали наши протекторы, — высокомерно вскинул бровь Фируа. — Ты слишком близко принимаешь этих людей, — не смотря на то, что инквизитор был лет на двадцать моложе Хавьера, имел привычку обращаться к Хавьеру на «ты», чего не мог себе позволить никто другой. — Они всего лишь наши инструменты. Умрут или выживут — от этого ничего не изменится, но стоит погибнуть хоть одному из нас, и тёмная сторона обретёт преимущество.
— Она в любом случае обретёт его, если мы перестанем думать о других, — наградил его Хавьер тяжелым, многозначительным взглядом, заставляя раздраженно зажевать губы, покрываясь нервной испариной.
Это был настолько едкий удар по его самолюбию, что казалось ещё немного и Фируа, на него накинется!
Звук открывшейся двери заставил всех присутствующих обернуться, смотря на входящего в зал епископа Кирельо.
— Как же всё-таки чудесно, что Хавьер так искренне печётся об этих людях. Думаю, это даже достойно восхищения, — добродушно улыбнулся старик, от чего его лицо сморщилось ещё больше.
Его блеклых глаз не было видно, но Хавьер точно знал, что, не смотря на всю свою нынешнюю любезность, этот старик не упустит момента получить выгоду даже сейчас.
Глядя на немощного семидесятилетнего священника, было сложно подумать, что от его руки пали сотни обвинённых в ереси, богохульстве и связи с Дьяволом.
— И в любой другой момент мы обязательно к вам прислушаемся, но только не в этом случае. Простите Хавьер, все мы знаем, что вы состоите в родственных связях со своим протектором, но даже они не повод что бы уйти от выполнения своего долга. Врата Ада должны быть закрыты любыми способами, любыми жизнями. Так что доверьтесь Господу нашему, если он того возжелает, ваш племянник вернётся живым. Если же нет — знайте, на это была воля свыше. Однако мы можем и проголосовать, если вы этого хотите. Прошу поднять руки за то чтобы отправить наших рыцарей сегодня на охоту, — вслед за его рукой поднялось ещё две. Старик точно знал, что так всё и будет, и собирался раз и навсегда показать бывшему епископу, где теперь его место. — Решение принято, что ж, предупредим их о том, что сегодня ночью начнётся облава.
Больше не пытаясь принимать участием во всём этом фарсе, монах встал со своего места и, оставив комнату, неспешно пошагал в спальню.
— Что случилось, старик? — поднял на него взгляд Франциско, отвлекаясь от меча. — У тебя не лицо, а грозовая туча.
— Ещё бы ей не иметь место. Большего идиотизма я и услышать не мог!
— Что и что за глупость принял совет на этот раз? — устало поинтересовался Франциско, не скрывая раздражения.
— Сегодня же отправить вас на облаву.
— Ого, — присвистнул, вздёрнув брови, демонстрируя, что ничего другого от этих благочестивых засранцев и не ожидал. — Смотрю, им с каждым разом, всё больше и больше нравится отправлять нас на убой. Как думаешь, может они ставки делают, кто из нас вернётся?
— Да кто его знает! — никак не могу успокоиться Хавьер, ходя из стороны в сторону. — Скажи ты это раньше и схлопотал бы оплеуху, но теперь… Теперь-то я уже и сам не уверен на этот счёт.
— Сколько у нас времени?
— Пара-тройка часов, не думаю что больше, — резко замолчал Хавьер, сосредоточенно смотря на племянника. — Франциско… Это не шутки, на этот раз всё может плохо кончится.
— Если я буду об этом думать, лучше не станет, — усмехнулся, набрасывая на себя куртку. — Не вздумай продешевить старик, я обязательно вернусь.
Взяв меч, он опустился вниз, где уже собралась большая часть рыцарей ордена. Некоторые вели непринуждённую беседу, другие проверяли оружие. Были и те, которые просто выпивали.
В любом случае смотря на них, не было ощущения страха смерти, что не могло не радовать. Появись в их группе хотя бы один паникёр, и это вполне могло закончиться кровопролитием. Хотя, глупо было даже и подумать, что мог найтись хоть один человек из ордена, искренне боящийся смерти.
С самого начала им привили именно бесстрашие. Бесстрашие перед людьми, войнами, смертью, а вскоре и перед нежитью. И только один единственный страх — перед Господом. Сейчас для них ослушаться
