Наверное, я становлюсь циником. Или уже давно им стал.Наверное, со мной трудно теперь разговаривать. Ведь я, поселившись в Америке,невольно стал немного похожим на своих соседей. Прагматичный, рациональный,немного верящий в Бога, а еще больше в Доллар, я стал таким же, как они.

— Я все поняла, — успокаивает меня Саша, — тыне переживай. Я все сделаю, как нужно. Только плохо, что тебя не будет рядом сомной.

Она прижимается ко мне и целует меня в щеку. Врешь, старыйпоганый Франклин, ничего у тебя не получилось. Деньги — не самое главное вжизни. Даже услышав про миллион долларов, который она получит, эта девочкаподумала прежде всего об отце, с которым она может не увидеться. Врете, сволочьБарлоу и вся ваша компания. Ничего у вас не выйдет. Бог сильнее дьявола. Богсильнее вашего Доллара. Бог сильнее всех.

Я закрываю глаза и прижимаю девочку к себе. Я действительнолюблю ее, как дочь. Столько дней и ночей мы провели вместе. Мы сильнопривязались друг к другу. Как я мог подумать, что деньги могут заменить моейдочери отца? И почему я так плохо думаю об американцах? Это неправда. Когданужно, они рискуют своими жизнями, спасая детей, попавших в огонь, илибросаются в реку, чтобы вытащить тонущую собаку. И не все здесь поклоняются Доллару.Если бы это было так, не было бы такой великой страны, как Америка. Для нихсвобода прежде всего, а уже потом этот поганый Доллар, который, конечно, ихсильно портит. А кого он не испортил?

Мы сидели в подвале целых двадцать минут. Саша призналась,что ей нравится один молодой человек, но она не знает, как об этом с нимзаговорить. А теперь ей приходится уезжать.

— Ничего, — сказал я с тяжелым сердцем. —Может, это ненадолго. Может, ты скоро вернешься.

Она взглянула на меня, но ничего не сказала. Дети интуитивночувствуют, когда вы врете. А может, я просто не сумел убедительно соврать. Вдругие времена у меня это лучше получалось. Мы поднялись наверх, и я пожелал ейспокойной ночи. Потом поднялся в комнату Кости. Он уже спал, разметавшись попостели. Укрыв его одеялом, я еще раз полюбовался им. Каким красивым молодымчеловеком стал мой сын! Столько лет я провел без него, и теперь какие-тобандиты хотят отобрать у меня последнюю надежду. Я просидел у его постели целыйчас, укрывая его, когда он раскрывался. И только потом пошел вниз. Мне нужнобыло подготовиться и немного отдохнуть. Следующий день должен был стать самымглавным в моей жизни.

Когда Джулио начинает сердиться, лучше с ним неразговаривать. Чезаре Кантелли всегда помнил, кому он был обязан своей успешнойкарьерой и обеспеченной жизнью. Но когда Джулио начинал багроветь, хватаягубами воздух, Чезаре знал, что вслед за этим из уст его патрона прозвучитнекое определение в адрес человека, которого после этого можно считатьпокойником. И теперь подобное определение могло прозвучать в адрес самогоЧезаре.

— Почему мы столько ждем, Чезаре? — зло спросилДжулио после того, как поговорил с кем-то из знакомых.

Когда он вернулся после обеда, Чезаре понял, что шеф явно нев духе. Очевидно, ему высказали, что думают по поводу его «успехов» в Барселонеи негласной договоренности в Милане. Откровенничать Джулио не умел и не хотел.Оправдываться было невозможно. Оставалось выслушивать порицания, переходящие воскорбления.

— Маурицио сообщил, что у них все в порядке, —сразу доложил Чезаре, — можно не беспокоиться. В ближайшие несколько дней…

— Мне надоело ждать, Чезаре, — зло прервал егоДжулио. — Неужели нужно так много времени, чтобы найти исполнителя? И еслиони не могут решить такой легкий вопрос, может, вообще не стоило с нимиразговаривать?

— Они уже нашли исполнителя, — пробормотал Чезаре,понимая, что еще больше раздражает собеседника.

— Хватит! — прервал его Джулио. — Мне надоелослушать об их успехах. Наши друзья в Европе потеряли сотни миллионов долларовиз-за упрямства одного чиновника, к тому же бывшего. И мы не можем решить такуюпростую проблему! Что будут думать о семье Анчелли? Решат, что с нами нельзяиметь дело. Мы будем опозорены на весь мир, Чезаре! И все потому, что япослушался тебя. Мне нужно было самому взяться за это дело.

— По моим сведениям, они долго искали подходящегочеловека, — выдохнул Чезаре. — Нужен такой специалист, который невызывал бы сомнений у наших «друзей». Его нашли, но он долго отказывался.Пришлось объяснить ему, что нельзя пренебрегать подобными предложениями, иначеон может потерять своих детей.

— У него есть семья?

— Двое детей.

— Это хорошо. Когда у человека есть семья, он привязанк своему дому, к близким. Тогда он не делает глупостей. Я думаю, они правильнопоступили, напомнив ему о семье. Он согласился?

— Да, конечно.

— Вот видишь, Чезаре, как важно вспомнить о семье внужный момент, — удовлетворенно сказал Джулио. — И когда они думают,наконец, приступать?

— Они уже были в Монреале. Думаю, что через несколькодней все будет в порядке.

— Значит, на следующей неделе ты меня обрадуешь, —твердо решил старик. — И учти, Чезаре, что это ты предложил мне вариант с«русскими». Я никогда с ними не работал и не собираюсь этого делать впредь. Мывсегда имели дело только с членами нашей семьи. Или с нашими друзьями, которымможем верить.

— Я понимаю.

— Скажи Маурицио, чтобы был готов действовать. Кактолько они выполнят наш заказ, он должен убрать всех, кто знал о нашей встрече.Всех, Чезаре. И передай ему, что я разрешаю пока оставить в живых только двоих.Один из них ты.

— Спасибо, — пробормотал Чезаре, — а ктовторой?

— Не догадываешься? — покачал головойДжулио. — С годами ты стал глупеть. Второй человек, который будет знать онашем разговоре и останется в живых, — это я. Таким образом, нас будетдвое. Ты и я. Но в какой-то момент я могу решить, что двое — это очень много.Ты так не считаешь, Чезаре?

Сегодня он явно был не в настроении. Джулио никогда неразговаривал в подобном тоне со своим советником. Лучше ему сегодня невозражать.

— Я могу ехать? — поднялся Чезаре.

— Можешь, но помни мои слова. Как только в Монреалепрогремят выстрелы, Маурицио должен сделать свое дело. Чисто и аккуратно. Мнене нужны лишние свидетели. Может быть, полиция и ФБР их и не найдут, но семьяСалерно найдет и заставит рассказать о нашей встрече. Там было только двачеловека. Это не так много, Чезаре.

— Я все понял, — Чезаре выдохнул воздух и вышел изкабинета. Очевидно, он действительно недооценил это дело, если Джулиоразговаривал с ним в подобном тоне. Значит, кто-то позвонил ему из Европы. Иэтот человек был столь влиятельным, что Джулио, проглотив все упреки, сорвалсяна своем советнике. А раз он сорвался таким образом, то нужно самомуконтролировать устранение бывшего премьера. Черт возьми, в Нью-Йорке девять издесяти людей не найдут Украину на карте, а Чезаре нужно решать проблему бывшегопремьера этой страны. Но Джулио настроен решительно. Нужно будет поторопитьрусских, чтобы они поняли, насколько важно устранение этого чиновника.