безопасное и менее волнующее.

— Значит, ты видел человеческих королей, которые воевали и участвовали в турнирах?

— Да. Пожиратели питаются от эмоций. Я даже был при нескольких дворах.

— Мм… Так вот откуда эти легенды о великанах…

— Возможно.

— А рога?

— Что рога?

— Как ты скрывал рога?

— Магией невидимости.

— Мм… А тебе нравились земные женщины?

Хортон усмехнулся.

— Не особенно. До встречи с тобой.

— А теперь?

— А теперь мне нравишься ты. Я вроде бы об этом уже говорил. И даже в присутствии толпы туристов. Откуда опять подобные вопросы?

Я проигнорировала «замечание» пожирателя: мол, зачем спрашивать, если не веришь и продолжила «интимное интервью» Хортона.

— А это правда, что Назаврий, брат Аскольда, Дементрия и Готрика влюбился в Велену?

— Правда.

— И что же он теперь? Останется один? Поэтому его почти нигде не видно?

— Я не знаю останется ли он один или заведет себе какую-нибудь любовницу. И да, он удалился в поселок каноньев, которые питаются, как ты знаешь, исключительно от растений и животных и почти не видится с братьями…

— Какую-нибудь любовницу?

— Да. Это уже не так важно, если он не может быть с Веленой.

— А если у тебя со мной не получится? Ты тоже найдешь «какую-нибудь» любовницу?

— Нет.

— Почему?

— Не вижу смысла.

Сердце ухнуло куда-то вниз и неожиданно забилось в горле. Я хотела спросить, замолчала, сглотнула.

— Ну и чего медлишь с вопросом? Хочешь спросить про остальных женщин, демониц и землянок? Ведь так? Стану ли я искать в них утешение?

Я только кивнула и замерла под взглядом Хортона.

Таким… вот даже не знаю. Он смотрел на меня как на личное чудо света. Так родитель смотрит на единственного ребенка. Никогда не думала, что мужчина способен так воззриться на женщину. А ведь у меня было два брака. Счастливых! Во всяком случае, я так считала.

— Ладно. Я сам отвечу. Другие женщины для меня — просто бесполая масса. Так что бессмысленно что-то искать. Еще есть провокационные и откровенные вопросы?

Я опять хотела. Собиралась. Даже почти спросила. Но… не смогла.

Опять! Опять я спасовала. Словно ответ Хортона очень многое для меня значил. Что-то решал в моей жизни, судьбе. Мог как-то изменить все то, к чему я привыкла. Повлиять на все мое дальнейшее будущее…

На мою устоявшуюяся, пусть и полную приключений жизнь.

Стало душно и неуютно в собственном теле. Я промочила горло горячим чаем и машинально сжала ладонями кружку.

Пожиратель ждал, не сводя с меня сверкающих глаз.

Молчал, только слегка насупился.

Он походил сейчас одновременно на мужчину, который ожидает важного для себя ответа, разговора или чего-то еще и на мальчика, который просто ждет, чтобы его потрепали по макушке, погладили по плечу и чмокнули в лобик.

От этого сочетания и вида демонныха у меня окончательно ушла земля из-под ног. И все слова из головы выветрились.

Увидеть таким древнего генерала демонов, эту ходячую машину для стирания с лица земли всех и вся, ликвидации катастроф, как теперь выяснилось… Это было настолько неожиданным, шокирующим и… трогательным…

Где-то в груди струлось тепло. Дыхание окончательно утратило ритмичность.

Наконец, Хортон сам разродился.

— Хорошо. Спросишь, когда будешь готова…

В его голосе снова отчетливо звучало разочарование.

И я понимала, теперь уже знала наверняка — Хортон просто не считал нужным его скрывать. Он сказал, что готов мне открыться. И делал это также как на войне. С открытым забралом. Грудью на амбразуру. И больше ни шага назад, только вперед.

И почему-то это совершенно выбивало у меня почву из-под ног. Валило на обе лопатки почище, чем подножка пожирателя в нашу первую встречу.

Вот только я падала еще мягче, чем тогда, на маты, придержанная мощной рукой демона. Я падала на мягкие перины надежды, воздушные облака странного, совсем незнакомого мне ощущения. Я защищена. Я не одна. Есть кто-то, кто костьми ляжет, лишь бы мне было хорошо.

И от этого у меня сносило крышу почище, чем от красиво упакованных в фольгу серенад и эффектных жестов ухаживаний. За которыми — сюрприз неизвестности…

Хортон позволял мне увидеть все: и свою уязвимость, и свою зависимость.

От этого я просто пьянела, почти глупела как малолетка, что встречается со взрослым мужчиной. И впервые в жизни слушает не скомканные стихи о любви или рваные рубленные фразы от ровесников. Тех, что еще сами не знают разницы между «хочу» и «люблю». Между «нужна женщина» и «нужна эта и только одна женщина».

Впервые в жизни ей говорят такое, от чего вдруг в груди замирает и тепло разливается внутри.

И хочется застыть, как жук в янтаре, сохраниться в этом невероятном моменте…

Удержать его, как удачу за хвост…

…Когда сумерки укутали поселок полупрозрачной синей вуалью, и во дворе моего дома начали мерцать фонари, Хортон налил нам еще чаю и уточнил:

— Могу я остаться?

— Здесь?

— Да.

— Ты хочешь ночевать в моем доме?

— Да.

— В моей постели?

— Где скажешь.

— А если я скажу — спи на полу?

— Постелю себе на полу коврик.

— А если в кресле предложу ночевать? Ты же там поместишься, только если тебя сложить как складной стульчик или как зонтик…

— Я воевал столько раз, сколько у тебя нет волос на голове. Справлюсь.

— Ты серьезно?

— Да… Люди серьезно переоценивают удобства. Удобства — это всего лишь удобства. Есть вещи гораздо важнее…

Я замолчала. Хортон тоже. В комнате повисла напряженная тишина. Звенящая. И такая наполненная, словно мы наговорили еще много всего. До шокирующего откровенного. До надрыва чувственного…

Я начинала привыкать, что с Хортоном нельзя просто молчать. Это молчание иной раз гораздо надрывней и откровенней любого самого задушевного разговора.

— Хорошо, — кивнул пожиратель. — Так могу я остаться?

— Да. В моей постели. Если не будешь приставать.

— Не буду. Я не хочу заниматься с тобой любовью на износ.

Я подняла брови.

— Ты такой… эм… мужчина?

— Да. У нас потребность в интиме намного выше, чем у людей. Особенно, когда встречаем ту самую единственную женщину, которая еще и затронет все нутро. Тогда первое время мы просто одержимы ею. И ее телом, в том числе.

— Но вначале я тебя осмотрю и обработаю.

— Садистка.

— Либо иди в Дергошт в свою клинику, либо раздевайся!

Хортон молча сбросил с себя все. Раз — и он обнажен! Я ахнуть не успела. И да! Он был готов к интимному марафону. Еще как готов!

Я внимательно осмотрела ожоги. Они начали зарубцовываться. Кое-где, где корочки выглядели еще чуть влажными, я снова прошлась дезинфектором и осторожно смазала Хортона заживляющей мазью.