от ударов пульса. И, судя по этим движениям, сердце Хортона билось, как ошалелое.

— Интересные у тебя сексуальные игры… — на выдохе произнес демонных.

— Ты все переводишь на секс? — уточнила я и принялась обрабатывать ожог на внутренней стороне бедра. Хортон зарычал и сжал кулаки. Его мышцы стали просто каменными. Вздулись внушительными буграми.

— Нет, — ответил с жутким придыханием.

— Но все время о нем думаешь?

— Нет. Я все время думаю о тебе.

— А когда я тебя трогаю? Вот так… так и так… О чем ты думаешь в такие минуты…

Я касалась участков кожи Хортона в миллиметрах от его члена, на который уже можно было одежду вешать как на вешалку.

— Я думаю, что люди иногда более жестокие, чем считают…

***

Хортон

Она играла, дразнила, сводила с ума.

Хортон еще никогда не чувствовал такого бешеного голода по женщине. Когда почти все равно что с тобой происходит, может ли это кто-то увидеть, что вообще творится вокруг. Главное взять эту женщину — здесь, сейчас и немедленно.

Мадлена знала, что с ним делает. Видела, понимала, чувствовала…

Но продолжала сладкую, томительную пытку. Обрабатывала осторожно, нежно, почти лаская.

На внутренней стороне бедра, несколько раз коснулась ноющих яичек, которые сейчас почти окаменели.

А затем амазонка принялась обрабатывать живот Хортона, прямо над «дулом» его пушки и… демонных сорвался. Он почти не помнил, как порвал одежду на Мадлене, и как вошел в нее. Излился Хортон почти сразу же. Как ни старался пожиратель продлить первый акт с этой женщиной, у него никогда ничего не выходило. Слишком она заводила и слишком долго он держался из последних сил. На одной воле. Сам не понимая, как ему это удается.

На одном желании не сделать ей больно. Не обидеть ее сейчас, когда эта женщина открылась ему. Отдалась. И как бы она ни возмущалась, как бы ни утверждала обратное — открылась и отдалась не только телом, но и чем-то гораздо большим.

Он это очень хорошо ощущал. И поэтому особенно стремился доставить ей удовольствие, не сделать неприятно, защитить даже от самого себя.

А затем они любили друг друга.

Мадлена чем-то напоминала демониц. Необузданная, совершенно не стеснительная, готовая на эксперименты.

Хортон доставлял ей удовольствие, используя весь арсенал своего опыта. Выворачиваясь наизнанку. Забывая порой о самом себе. Снова срывал с ее губ стон, и по телу демонныха проносились волны неги, наслаждения на грани возвращения к жизни.

Когда кажется — все, ты почти умер. Закоченевшие конечности больше не слушаются, воздух царапает иссохшее горло, перед глазами — темная дымка. Еще немного — и чернота. И вдруг аура, магия и тело наливаются новыми силами.

Ты понимаешь, что жив! Еще жив! Уже жив! Просто живешь!

Этот восторг, это счастье передать сложно.

Легче заучить слащавые человеческие стихи о любви.

Хортон вдыхал слабый, очень приятный, чуть сладковатый запах пота Мадлены и наслаждался им. Словно вдыхал аромат изысканной еды. Самый нужный сейчас запах.

Вдруг понимал, что без этого запаха, без ее близости, контакта — тело к телу, для него больше нет ничего. И, кажется, она это тоже чувствовала. Но он и не скрывал. Тоже открылся. Показал свою уязвимость, зависимость от Мадлены. И пусть делает с этим, что хочет.

Разве она уже этого не увидела? Не поняла и не почувствовала? Когда он вскочил с больничной койки и рванул к ней. Не чувствуя больше боли, не ощущая вселенской усталости, что навалилась на плечи, когда Хортон из последних сил спасал тех детей… Не понимая, что на грани какого-то истощения. Общего. Непривычного. Болезненного…

Он рванул к ней, потому что ОНА позвала…

Эта женщина делала его безумным, одержимым, неистовым.

Но одновременно и бесконечно счастливым.

И даже не благодаря сексу, не только благодаря общению. Одним своим существованием в этом мире. На двух планетах. Она есть… Эти слова теплом разливались по телу пожирателя и делали его существование таким наполненным, осмысленным, как еще никогда за все тысячелетия.

Он и не думал, что способен на подобное, в принципе.

На сей раз Хортону удалось остановиться до момента, когда Мадлена была уже как выжатый лимон и даже на ногах почти не держалась.

Это стоило ему всей воли, всех остатков самообладания.

Но он смог.

Оставил Мадлену на столе. Амазонка грациозно спрыгнула и посмотрела на пожирателя.

— Пойдешь со мной в душ?

Она опять дразнила. Проверяла его на устойчивость.

— Не в этот раз, — выдохнул Хортон.

Она все поняла. Улыбнулась, скользнув взглядом по телу пожирателя.

А когда оба помылись и уже одевались, в коттедже внезапно погас свет.

— Вот мрази! — не смущаясь, выругалась Мадлена.

— Кто?

— Электросети! Они вообще не имеют право отключать нас. По закону, дома, где газовые котлы, отключать нельзя, в принципе. Но электросети получают прибыль только при подключении новых пользователей и ремонте сетей. Поэтому сами создают себе работу за счет наших удобств. За которые мы им платим… Вот такой вот коммерческий парадокс…

Она включила фонарик на сотовом и, кажется, полезла за свечами, когда Хортон остановил руку Мадлены.

Ничего не говоря, бросил портал.

Человеческих чиновников пожиратель хорошо знал. И никто не посмел бы отказать в аудиенции правой руке Аскольда Энберского.

Захар Владимирович Жадов, высокий, немного грузный чиновник, явно пользовавшийся средствами омоложения с кровью и сывороткой демонныхов, аж вскочил со своего кресла. Машинально запустил руку в идеально уложенные светлые волосы. Его глубоко посаженные глаза испуганно забегали.

Мадлена смотрела на Хортона и не боялась его. Хотя пожиратель представлял, как сейчас выглядит. Словно берсерк перед кровавым боем. При виде него враги порой шарахались сами, не дожидаясь удара. Но амазонка даже бровью не повела. Словно верила, что Хортон не может ей навредить. И это порадовало пожирателя.

Ему даже на минуту почудилось, что в глазах Мадлены мелькнуло восхищение…

И казалось, громадное тело пожирателя вообще ничего не весит, а сил вдруг резко прибавилось.

Внутри, где-то в груди родилось странное, непривычное ощущение…

Что ты способен сделать все, вот буквально и без исключения! Ты можешь! Ты умеешь! Все получится!

Кажется, люди звали это вдохновением…

Хортон подошел к столу Жадова и отбросил дубовый предмет мебели, как щепку.

— Значит, наживаетесь на чужой беде? Отключили поселок Весенний и гребете деньги за подключение многоэтажек неподалеку?

Хортон сказал наобум. Но попал в цель. Прямо в десяточку!

Жадов попятился к окну.

— Ну мы же должны подключить эти дома? Что же им без электричества оставаться?

— Делайте резервные сети! Я видел твой коттедж, Жадов! Продай его и сделай! Иначе даю