много ушей и глаз в городе. Но, как видите, это его не спасло. А мы… опоздали.

Когда ханьский корабль пристал в дальнем порту в устье Тамессы, королевский дворец уже захлебывался от потоков крови. Уилмод, старый дворецкий, организовал вывоз принца Джеймса Блюбелла – единственного, кто выжил в той резне.

– Говорили, мальчик готов был защищать свою жизнь с отцовским мечом. Пришлось уводить его силой. Это единственное, что удалось сделать.

– Ваши люди спасли одну жизнь. Это не так мало.

– Уговор был на все. В том числе с фаэ. Потому они так оскорблены.

– Вы были среди спасателей? – вдруг спросил Ортанс.

– Я?.. – Цзиянь растерялся. – Нет. Я был на принимающей стороне. В мою задачу входила охрана и сопровождение принца. Я его подвел…

– Это… – Ортанс встал с кресла, в два шага преодолевая разделяющее их расстояние, и опустился на одно колено, взяв в руку механическую ладонь. – Кто на самом деле в этом виноват?

Цзиянь встретил его взгляд и тихо ответил:

– Бритты.

Вспоминать произошедшее в порту было больно. Но необходимо. Подробности раскрываются в памяти, подобно лепесткам розы. Окровавленной, брошенной на пепелище, изъеденной огнем, но все-таки розы.

Потому что в его службе были хорошие моменты. Прекрасные. Лейтенант Юй Цзиянь ни на минуту не пожалел, что связал себя с дипломатической службой. И миссия по спасению бриттской королевской семьи казалась ему той самой целью, ради которой он был рожден на свет.

Взрыв лишил его всего: веры в будущее, в возможность мирного союза, лишил его даже его собственного тела. Искалеченным он не считал себя вправе возвращаться на службу. Даже несмотря на усилия лучших врачей Хань, он остался всего лишь половиной от прежнего себя.

– Так я уехал в Лунденбурх.

– Почему сюда? Если бритты сделали это с вами?

– Я не знаю сам. Возможно, хотел что-то для себя понять. Думал, что раз они у меня что-то отняли, они и смогут вернуть? Сейчас я понимаю, насколько глупо это звучит.

– И нисколечко не глупо! – горячо возразил Ортанс. – Окажись я на вашем месте, кто знает, как я бы лечил свои раны? У каждого свой путь и свой бой. Вы ведете свой с завидной честью. Я механик. Не представляю, как бы я пережил потерю руки – пусть даже с биозаменой. Наверное, просто спрыгнул бы с крыши к детям Даннан на радостные поминки…

Цзиянь позволил себе улыбнуться. Невероятный оптимизм, который отличал характер его друга, мог, наверное, заставить и мертвеца поверить в светлое будущее.

– А что Джеймс? – не смог побороть любопытство Ортанс – хоть и понимал, какая опасность стоит за подобным вопросом.

– Джеймс остался в Хань. И, насколько мне известно – хоть я не поддерживал контактов с прежними соратниками и друзьями, – оставался там на протяжении всего этого времени. О нем должны были хорошо позаботиться. Тем страшнее мне видеть, что он вернулся. Я успел узнать его нрав достаточно хорошо, чтобы сейчас подозревать худшее. Он принес с собой перемены. Какие – нам только предстоит узнать.

– И вы считаете, что приказ Парламента как-то связан…

– Не могу исключать подобной возможности. Слишком уж все совпало. Джеймс отнюдь не идиот и не будет себя подставлять под удар, он здесь под чужим именем, да и внешность его сильно изменилась. Но никогда не знаешь, где тебя подстережет прошлое. А может, Парламент, объявляя право на смерть, действительно перестраховывается перед новой веткой реформ – которые, я уверен, многие воспримут в штыки. Чем дальше, чем громче ропочет народ…

– Это из-за фаэ.

– Глупо было бы думать, что Призыв Просвещения откроет путь из Холмов обратно – раз фаэ решили уйти.

– Все из-за изгнанного принца…

– Принято говорить – отрекшегося.

Цзиянь усмехнулся.

– Но вы же понимаете, что принц Андерс был именно что изгнан? Раз это понимаю даже я, иностранец…

– Даже вы, иностранец из разведки союзного государства! – всплеснул руками Ортанс.

Глаза его, несмотря на серьезность разговора, блестели искорками смеха. Цзиянь прикусил губу, чтобы не рассмеяться невольно, разрушая важность момента.

– Допустим. Я это понимаю. Вы это понимаете. И – конечно – это понимает народ. Вот причина, по которой фаэ начали покидать людей. И Призыв Просвещения только убедил их в этом.

Ортанс поднялся с пола и прошелся по комнате, разминая затекшие в неудобной позе ноги.

– Тут вы правы. Если бы Парламент изначально решил бы поддерживать просвещение вразрез с королевской политикой… Не начал бы с того, что избавился от неугодных. Слишком далеко видящих. Слишком преданных.

– Вы имеете в виду?..

– Гилдерой Эконит. Славный был малый. Случалось встретить его пару раз – замечательный был человек, всегда полон идей. Кстати, вот ведь интересно, совсем недавно я снова встретил эту фамилию…

Цзиянь поднял бровь.

– Разве его не предали забвению?

– Ну, семья-то у него наверняка оставалась…

Ортанс зашагал по мастерской, теперь уже прицельно что-то разыскивая. В одной из недавних газет он совершенно точно видел что-то, связанное с фамилией Эконит, но где теперь эти газеты, не пустил ли он их на растопку, и…

Среди кипы подготовленных для торжественного сожжения в горниле камина газет Ортанс через некоторое время сумел обнаружить ту самую. Вернулся в свое кресло, сел напротив Цзияня и зашуршал позавчерашней бумагой.

– Вот! – воскликнул он, и в голосе его сквозило неподдельное изумление. – Вот оно! И… Послушайте, друг мой, давайте отвлечемся от нашего с вами печального диалога – позвольте зачитать вам одну интереснейшую заметку. Поверить не могу, что не обратил на нее внимания сам. Возможно, сейчас нам на руку играет сама судьба.

* * *

– И что вы предлагаете? – тон, которым Юй Цзиянь задал вопрос, не оставлял сомнений, что он все уже понял, но давал возможность Ортансу сделать последний возможный шаг назад.

Который Джон, конечно же, делать не собирался.

– Бросьте, друг мой. Нам с вами нужны деньги, и это прекрасная возможность их заработать. Весьма… благородным способом.

– Вы правда находите это благородной задумкой или всего лишь стремитесь уговорить меня? – поднял бровь Цзиянь. – Как по мне, дело пахнет дешевым эпатажем, а сама идея нереализуема в корне…

– Вы ошибаетесь. – Ортанс потянулся через стол, чтобы обновить виски в стаканах. – Никто не стал бы рисковать своей репутацией и добрым именем ради дешевого эпатажа. Все выглядит донельзя серьезно.

– Подождите… – Цзиянь сощурился. – Вы сказали – мистер Габриэль Мирт?

– Да. Вам знакомо это имя?

– Сейчас начал вспоминать. Этот человек – или же его полный тезка, хотя в совпадения я не верю – вырос и прожил большую часть жизни вместе с опальным принцем Андерсом. Это объяснило бы