эту любовь.

Гасит – не стирает ведь, оставленный кусочек фитиля рискует вспыхнуть в любое мгновение. Поэтому я не особо впечатлена ее признанием. Принципы – это хорошо, но принципы и правила придуманы, чтобы ими время от времени поступаться, правда? А у них эмоции на грани, не перегорело еще.

Лена вздыхает и роняет голову на грудь. Сама понимает, что уже поздно пить боржоми.

– Угости хоть кофе со своими вкусняшками. И дай еще немного пожаловаться…

Такова дружба. Накрываю на стол и смиренно отдаю себя во власть ее пылкой натуры. Высказавшись, Елена Прекрасная удовлетворенно допивает третий по счету напиток и плавно переходит на мою территорию:

– Так ты всё-таки доверила Мию одну своему летчику впервые?

– Лен, он не мой. И он пилот. Летчики – по военной части. Пилоты – по гражданским воздушным суднам. Да, доверила, куда мне деваться, прошло четыре месяца…

– Не суть. Короче, авиатор своего добился?

Авиатор добился.

Мы тогда договорились, что он немного отойдет от первичного шока из-за наличия дочери и придет на следующий день. Стоит ли говорить о том, что я не сомкнула глаз в ту ночь? И задавалась вопросом, правильно ли поступаю? Мне даже не с кем было поделиться, потому что никто не знал тайну рождения Мии. Вечером Дмитрий явился с кучей подарков и сладостей, я с напускным спокойствием возилась на кухне, накрывала на стол, слушала их разговоры. Буквально через минут пять я поняла, насколько они между собой похожи. И дело не во внешности. Небо было их общей любовью. Дочь рассказывала о птицах, о полетах стай, о том, что мечтает парить, как они. А когда мужчина, с завороженной улыбкой внимательно слушавший её до этого, поведал о том, что летает выше них…Мия растаяла.

В общей сложности они общались часа полтора-два. Я намекнула, что ей пора спать, и наш гость засобирался. Когда уходил, на миг замешкался и выдал проникновенное «спасибо». У него от возбуждения блестели глаза, а лицо так и светилось триумфом, будто нашел сокровище. Ещё бы. Моя девочка его покорила. Впрочем, как и он её. А позже случилось:

– Мам?

– Да? – я выбирала сказку для чтения перед сном, стоя у полки.

– Это был папа?

Рука замерла на одном из корешков. Не сказать, что я не ждала вопроса. Просто надеялась, что прозвучит он позже.

– Это был папа.

Мия некоторое время переваривала информацию. Я успела присесть на краешек кровати и открыть книгу, когда она прагматично выдала:

– Папа хороший. Очень.

Дочь, как и я, чувствует людей. Она избирательна, и даже во дворе играет не со всеми. Само собой, я стараюсь прививать ей доброту и терпимость, объясняю, что дети разные, надо учиться видеть в них хорошее, делиться игрушками. Но есть случаи, когда Мия категорична, как взрослый человек.

Что я могла ответить на её заявление? Ничего. Кивнула и приступила к произведению. Я тоже знаю, что папа хороший. Но всё равно было страшно.

Потом в течение полутора месяцев он появлялся каждый Божий день. И Мия стала с самого утра ждать и готовиться к его приходу. Радовалась подаркам, среди которых было много полезного и развивающего. Они играли, занимались, что-то разучивали… А я наблюдала. Такое не опишешь словами. Иногда повороты в жизни настолько крутые, что сложно вписаться. И пока не понимаю, я вписалась или нет?..

В конце февраля у него закончился отпуск, Дмитрий уехал, но звонил в свободные минуты, показывал дочери самолет со всех ракурсов, даже кабину… Они щебетали о чем-то своём, будто единый организм. А когда ему удавалось приезжать в свои выходные, для малышки это стало целым праздником. И в таком режиме прошло ещё два с половиной месяца.

Мне некуда деваться от этой реальности. Это обоюдная потребность друг в друге. И сегодня я впервые решилась согласиться на их прогулку вдвоем. Без моего неусыпного контроля. Пора…

– Аль, когда ты мне расскажешь, что между вами произошло? – Лена со всей серьезностью заглядывает мне в глаза, словно дотрагиваясь до раны.

Никогда!

Вот, что хотелось выкрикнуть. Если бы я поведала правду, подруга покрутила бы пальцем у виска и ужаснулась бы, что дочка доверена…насильнику. И сейчас гуляет с ним по городу. Пусть он и отец. Я же, в свою очередь, не смогу ей внятно объяснить перипетии своего сердца, которым и руководствуюсь.

У меня не было любящих родителей. У Мии есть шанс. Я после её рождения чувствую себя такой сильной и всемогущей, что горы готова ради дочери свернуть. Но…отец для девочки – это первый любящий ее мужчина. И эта любовь, эта незримая связь во многом определяет отношение к себе в будущем. Если бы я хотя бы на миг засомневалась в правильности своего решения, ни за что не доверила бы малышку ему. А так…они ведь оба нуждаются в этом. В родственной душе.

– Лен, – возвращаюсь на грешную землю, хмурясь, – нечего рассказывать. Это была короткая пора, мы с ним не должны были встречаться, но так вышло. Я же говорила тебе, что о своей беременности не сообщала, потому что для него она была нежелательной. А теперь, когда Дмитрий познакомился с Мией, поменял свое отношение к данному вопросу.

– Боже мой, что ещё за «Дмитрий»? Ты с мужиком кувыркалась, имей совесть, мать, называй хотя бы Димой.

– Ты неисправима, – отмахиваюсь, смеясь, – не могу пока его так называть, он для меня чужой.

Кувыркалась, ага. Лежала пластом, стараясь не делать лишних телодвижений.

– Знаешь, дорогая, твое отношение к противоположному полу меня всегда смущало. Но это – верх всего! Он – твой бывший любовник и отец вашей дочери! Дмитрий, – пробует на вкус, изображая чопорность, – Дмитрий, голубчик, не изволите ли признать, что мы воспроизвели прекрасное дитя?

Я прыскаю со смеху и долго не могу остановиться.

Дверь с шумом открывается, и моя малышка влетает в квартиру, раскрасневшись и улыбаясь во всю ширину рта. В руках у неё птица, очень похожая на настоящую, и напоминает что-то среднее между аистом и фламинго – спасибо китайским производителям, никак не разобрать издалека.

– Мама! – запыхавшись, снимает обувь и подлетает ко мне. – Папа мне купил аиста! Он почти как живой!

В кухне воцарилась тишина. Наши с Дмитрием взгляды пересеклись. Он был изумлен настолько, что даже рот приоткрылся. Дело в том, что Мия никогда его так не называла. Было ощущение, что она дала ему испытательный срок, обращалась без имени и на ты, а на «папу» был какой-то внутренний запрет.

Мужчина растерян, лицо выражает неописуемые эмоции, и я