как я хотел пострадать! Легкие выжигало парами ярости, что клубились во мне, пока я колесил по местности в её поисках. Одурачила! Эта тихоня меня одурачила! Теперь желание прибить девушку стократ разрослось. Но…не вышло вернуть её обратно.

Позже вновь подсобили друзья – она дома. Добралась, сучка. А я ждал момента пару недель. И вдруг мне сообщают, что вновь исчезла, будто растворилась, укатив в Москву. Подумал, происки папаши – решил спрятать. Но, оказалось, он тоже её ищет.

У меня не было времени думать обо всём этом. Я жаждал месте сильнее, чем прежде. Сильнее и рьянее, поскольку не справился с первой частью. И в один прекрасный день просто пошел ва-банк. Осточертело чего-то ждать. Кинулся к источнику моих терзаний – этому Размику.

Поджидал на парковке у здания его офиса. Я был настолько не в себе, что собирался придушить парня голыми руками на улице и под камерами. И сделал бы это. Ладони сжались в кулаки, стоило только завидеть того вдалеке. Он был уже почти у машины, когда рядом вдруг нарисовалась беременная девушка.

Меня знатно торкнуло.

Подбежала к нему, явно тоже не ожидавшему её увидеть там, и очень возбужденно, прямо до дрожи в голосе сообщила:

– Он пошевелился! Представляешь?! Всё хорошо! А я думала…ах… Сразу помчалась к тебе, у нас нормальный живой ребенок…

И в следующую секунду резким нетерпеливым движением наложила на свой живот мужскую ладонь.

Естественно, я узнал его жену, об участи которой тоже не задумывался, когда собирался прикончить её благоверного.

Кто же предполагал, что я стану свидетелем такой…интимной…слишком интимной сцены. Что выходка девушки в порыве гормонального всплеска способна отрезвить меня спустя столько месяцев пребывания в грязных тисках лютой ненависти?..

Сокрушительная баста.

Просто развернулся и зашагал прочь. Понял, что месть моя на этом окончена. Не будет продолжения, потому что оно бессмысленно – мне не приносят удовлетворения чужие страдания, только прибавляют своих. Пелена слетела, я полыхал костром ужаса, осознавая всё, что натворил.

Не стал ненавидеть меньше, но охватил неприглядную картину со стороны: я покалечил невинного человека, погубил чью-то душу. Девушка исчезла. А я изводил себя мыслями о том, что она могла прибегнуть к суициду.

Мне снились её глаза. Редко, но отчетливо. Понимающие. Никогда не осуждали. От этого становилось жутко. Зачем ей меня оправдывать? Чем заслужил её участие? Отчего не сдала отцу с потрохами? Я ведь ждал, сука! Ждал, что они явятся ко мне. Хотел этого – схлестнуться в бойне. Мало того, что действительно сдержала слово, сделав так, чтобы никто не пострадал, ещё и сама канула в Лету, будто являясь гарантом этого обещания.

Закрываю глаза в попытке вернуть имеющиеся крупицы самообладания. Боже мой, спустя четыре года она стоит передо мной цела и невредима…

– Я думал, ты покончила с собой! – цежу зло, отрывисто, наотмашь. – А ты всё это время здесь…

Чувствую, как стремится высвободить локоть. С запозданием осознаю, что снова нападаю, будто зверь. Молниеносно распахиваю веки и разжимаю пальцы, сделав шаг назад, примирительно поднимаю ладонь.

– Алина…я хочу поговорить.

– Как я должна на это реагировать? – чертово дежавю, снова слышу умиротворение, это неописуемое спокойствие в тоне, что обескураживает меня. – Мне кажется, лучший вариант – уйти прямо сейчас.

– После того, как я увидел…свою дочь? – скалюсь предупреждающе, пребывая в шоке от произнесенного слова «дочь».

Она отшатнулась… Пронзила своим беспомощным взором, похожая на загнанного в угол волкодавом котенка.

– Давай присядем? – прошу, вкладывая в просьбу всю способность быть вежливым. – Пожалуйста.

Явно нехотя, но Алина все же вошла в кухню. Только не приблизилась к столу, а оказалась у раковины, слегка прислонившись к той и скрестив руки на груди. На лице отразилась сосредоточенность и нескрываемое желание поскорее избавиться от меня.

Разве возможно в такой ситуации собраться? За несколько минут осознать, что девушка, которую ты изнасиловал, родила тебе ребенка? Что мы можем друг другу сказать? Точнее…а, к черту…

– Я не…не со злым умыслом сюда пришел… – плюхнулся на стул второй раз за вечер, снова сжал виски и припечатал ее тяжелым взглядом. – Увидел тебя несколько недель назад у поликлиники…хоть и понимал, что лучше не трогать, не бередить, но… Такое не объяснить никакой логикой. Просто пришел.

Наверное, я был благодарен, что девушка не перебивает и молча ждет. Это помогло, наконец, обрести хоть какое-то устойчивое видение картины. И заговорил я дальше гораздо тверже, сложив в голове пазл:

– Значит, ребенок все же был, и ты меня обманула. Не могу поверить. Но это уже сбывшийся факт. И теперь я точно просто так не уйду.

– И что это меняет, позволь узнать? – вкрадчиво, без тени злости.

Ну, точно блаженная.

Я устал поражаться тому, что у Алины какое-то другое восприятие. Любая уже проявила бы агрессию, выплеснула бы всю грязь, которую я заслужил, пригрозила бы полицией… Да что угодно… Но не светилась бы безмятежностью. Когда ты готовился к совершенно иному, такой расклад выбивает почву из-под ног – а это, увы, добродетелей не прибавляет.

– Серьезно? – выплевываю, не веря своим ушам. – Это меняет все! Она – моя дочь!

Я понимаю, как это звучит. И что скрыто в этом безмолвии. Дочь, которую самолично хотел безжалостно убить вместе с ее матерью… Где-то в преисподней мне явно аплодируют стоя. Это седьмой круг по Данте, если правильно помню. Идеальный экземпляр.

– Я даю слово, что не причиню вреда. Никому из вас. Если мое слово что-либо значит, конечно, – горько усмехаюсь, – позволь пообщаться с…Мией?

Именно в эту секунду я и осознал: сейчас до ломоты в костях хочу еще раз взглянуть на девочку. Мысленно настраиваю себя на бой и готовлюсь перечислить аргументы из арсенала.

А потом мне летит короткое:

– Хорошо.

И я, право, убит…

Глава 14

Пальто нараспах. Ветер, колючий и злой, лижет кожу под слоем одежды, словно вонзая мелкие острые зубы. Ёжусь и шагаю дальше. Не хочу застегивать. Меня лихорадит. Горю. Полыхаю. И создается такой контраст. Снаружи – лед, внутри – пламя. И между ними – я. Потерянный и сбитый с толку. Иду по заснеженной улице, пытаясь остудить голову и найти хотя бы малейшее здравое зерно в том, что произошло.

До дома Яны, в котором она снимает квартиру, всего квартал. Это слишком мало, чтобы в проводимом самоанализе достигнуть той стадии, где зацепил хотя бы одну малейшую нитку, ведущую к чему-то спасительному.

Подхожу к ближайшему сугробу и обеими ладонями зачерпываю побольше снега, затем поднеся к себе, натираю лицо и шею, ощущая, как часть заваливается