врывается в пространство и оплетает мои ноги, уткнувшись носиком в колени.

– Мамочка, можно мне пойти к Владе? Я ей свою новую игрушку еще не показывала!..

Дочь всегда так делает, когда просит что-то, чего опасается не получить.

– Миюш, Влада болеет, к ней еще нельзя.

– А когда можно?

– Как только тетя Лена скажет, что она выздоровела.

Для ребенка это трагедия – она не видела лучшую подругу целых четыре дня! И сейчас ее глазки на мокром месте. И обязательно надо поддержать Мию в такой момент, иначе задетая струна тонкой душевной организации вызовет целую эпопею.

– Дочь, зато мы с тобой сегодня вместе поедем к покупателям.

Как же я люблю восхищенный взгляд этой малышки. Когда в нем загорается надежда, а появившийся блеск способен зажечь весь мир. Опускаюсь на корточки так, чтобы наши глаза были на одном уровне, и чмокаю ее в обе щеки.

– А теперь иди дальше смотреть про своих птиц. О ком ты мне расскажешь по пути?

– О странствующем альбатросе! – выдает с энтузиазмом и исчезает в коридоре.

Озадаченно хмурю брови. Слышала ли я о таких? Нет. Не вспоминаю ничего подобного.

Экран вспыхивает входящим звонком, и я спешу ответить:

– Привет, Зелька. Как справляешься?

– Салом! Хорманг!3 Почти заканчиваю, скоро Темир с ребятами вернется с прогулки. Когда чай будем пить с пахлавой?

Семья Умаровых – идеальный тандем. Если Гузель пыхтит над срочным заказом, потому что горят сроки, ее муж молча выводит детвору на несколько часов погулять. Понятия не имею, как ему это удается, но он действительно виртуозно справляется с четырьмя мальчишками. Отец для них – авторитет. Это матери они могут постоянно мешать: то пить хочется, то есть, то еще что-то. Драки мелкие между собой, смахивающие на петушиные бои лайт-версии, проявление непослушания. А вот с главой семейства сразу становятся шелковыми, и это притом, что Темир ни разу не повысил на них голоса. О рукоприкладстве речи не идет и вовсе.

Получившая поддержку и удовлетворенная таким раскладом подруга, видимо, подходила к финишной прямой в создании нового шедевра. Зеля шила такие умопомрачительные платья, что даже я со своей тягой к практичности зачастую загоралась желанием влезть в эти вечерние совершенства. Но всегда отнекивалась, если та просила примерить.

– Ну, смотри, мне еще эклеры украсить надо, потом поеду по адресам. Можем почаевничать до или после. Если первый вариант – меньше поболтаем.

– Э, нет уж, рахмат4! Мне охота языком почесать, трое суток молчу под рокот швейной машинки. Свихнулась.

– Договорились, постараюсь быстро вернуться и позвоню.

– Может, Ленка мелкую уложит и тоже спустится?

– Поинтересуюсь обязательно.

Наше трио – нонсенс. Мы разные настолько, насколько это возможно, в принципе. Экспрессивная Лена – жгучая брюнетка-нахалка, нежная Гузель – консервативная брюнетка-кокетка, и просто я, Алина-брюнетка. Но мы сошлись под крышей этого дома и уже несколько лет не расходимся. Ленка у нас на последнем этаже – у нее открывается прекрасный вид на город, и иногда в хорошую погоду мы ходим пить чай к ней в открытую лоджию ради раскинувшихся снизу красот. Умаровы – расположилась на первом, а я уже четыре года – на четвертом. И чаще всего именно моя светлая двушка становится точкой пересечения нашего женсовета. И стабильное наличие сладостей было этому плюсом.

Ни менталитет, ни расхожее мировоззрение и область деятельности не стали преградой на пути общения между нами тремя. Было хорошо, весело и даже познавательно. Иногда могли повздорить, но куда без этого?..

После разговора с подругой я заканчиваю оформление, расфасовывая эклеры по боксам. Конечно, основной упор сделан именно на восточных десертах, но такие классические варианты тоже присутствуют в арсенале.

– Мия, собирайся!

Мой ребенок – уникум. В свои три с половиной года она абсолютно самостоятельная личность. И одевается сама, и туалет посещает сама, и темы просматриваемых роликов выбирает сама.

Вечер протекает обыденно, за плечами праздничные дни, но уже неделю, как все официально вышли на работу. За что люблю этот городок – здесь мало суматохи, и нет ощущения, что ты потерялся в улье. Мы с дочерью прогулочным шагом возвращаемся домой, завершив доставку по четырем адресам. Она взахлеб рассказывает мне о своих странствующих альбатросах, и я ее действительно внимательно слушаю:

– …а кушают часто ночью, когда мы спим… А еще, мам, у них бывает мало птенцов, но живут они долго. А долго – это сколько?

Как всегда, эти каверзные вопросы застают врасплох. Невозможно к ним подготовиться.

– Долго – это когда устаешь ждать. И хочешь, чтобы время скорее прошло.

Детский пытливый ум впитывает информацию и генерирует новую идею:

– Как я сейчас, потому что устала ждать, когда Влада не будет болеть? Долго?

– Угу, – улыбаюсь, глядя на нее. – Очень скучаешь?

– Да! Очень!

Она так смешно кивает. Часто-часто, словно болванчик. И глаза такие грустные… Ох уж, эти ее глаза… Мия совершенно на меня не похожа. И только глаза – мои, просто еще больше.

– Ладно, малыш, давай сходим к ним. Тетя Лена сказала, Владе уже лучше. Немного поиграешь…

Мия завизжала от восторга и подпрыгнула, выплясывая немыслимые пируэты. Мы вошли в супермаркет неподалеку и купили Владе ее любимый шоколад и орешки в глазури. Сразу же поднялись на девятый этаж, и я оставила дочь в гостях у подруги, заверившей, что вскоре приведет ту обратно, когда нагрянет на условленное чаепитие.

Не успела закрыть дверь квартиры, как тут же раздалась трель звонка. Естественно, я распахнула её вновь машинально, не взглянув в глазок. Даже не знаю, чем бы мне это помогло, по сути…

Встреча с прошлым, которое я упорно удерживала под семью замками, за все эти годы так ни разу не дав себе и секунды на жалость и слезы, оказалась жестокой. Я уподобилась статуе, окаменев мгновенно. В голове – неожиданно пусто. На душе – колючий холод…

А ведь я считала, что, найдя смелость изменить своё существование, распрощавшись с прежней жизнью, вдруг выиграла в лотерею! Судьба повернулась ко мне лицом, одарив сплошной белой полосой. Мама самолично вручила мне целое состояние, я купила прекрасную квартиру, родила здоровую дочь, приобрела друзей, смогла найти свою нишу в городе, занявшись тем, что не требует наличия бумажек о навыках и умениях. Я была счастлива!

Я, черт бы его побрал, была счастлива ровно до этого момента!

Забыла о нем, списала все воспоминания за профнепригодностью куда-то в долговременную память, запечатав, как казалось, навсегда.

Как?!

Боже мой, даже отец меня не смог найти! А ведь искал – уверена.

Как же