тех пор как Антиарху приходилось встречаться с сенатором, тот прекрасно сохранился. Постарел, конечно, но бодрости не растерял. Все так же в меру худощав, вполне энергичен и глазаст. Взгляд у Аттиана еще в бытность начальником полицейской службы всегда был проницательный. Он всегда знал, от кого можно принять денежный подарок, а с кем лучше не связываться. От сенатора Регула он взял, и Сацердате позволили сбежать из тюрьмы.

Хозяин сел напротив гостя и щелкнул пальцами.

Как из-под земли появился мальчишка-раб и поставил перед хозяином чашку из дорогого китайского фарфора, в которую налил того же напитка, что и отведал гость.

– Брысь! – приказал Аттиан, и мальчишка исчез.

Затем он обратился к гостю:

– Наливай, не стесняйся. Не думай, что я хочу поставить тебя на место, брезгуя выставленной здесь глиняной посудой. Я просто хочу напомнить, что я ничего не забыл и обо всем извещен, а это значит, что китайская чашка – твой приз, если, конечно, мы с тобой поладим.

– А если не поладим?

– Тогда последний глоток, Сацердата, ты сделаешь из грязной глиняной посуды.

Сердце у старика екнуло – помнит. Все помнит!!

Сенатор добавил:

– Но мы поладим.

– В том случае, если оба будем вести честную игру.

– Ты смеешься, разбойник?! О какой честной игре может идти речь между римским патрицием и беглым каторжником! Ты можешь рассчитывать на партнерство, и это для тебя в твоем положении очень высокая честь, так что не надо обольщаться несбыточными надеждами. Ты исполнишь, что тебе будет предписано, и взамен получаешь то, о чем мечтал столько лет. Я веду речь о наследстве этого несносного Люпусиана. Конечно, тебе придется поделиться…

– Если бы, господин, – невозмутимо перебил его старик, – не упомянул о дележке, я бы счел эту игру нечестной. В таком случае я бы откланялся и вернулся домой. Ты позволишь мне вернуться домой?

– Безусловно. В любом случае – договоримся мы с тобой или нет.

– И это принимается. Готов выслушать заказ.

Сенатор развел руками:

– Ты опять за свое. Ты вроде вышел из того возраста, когда не задумываясь проливал кровь. Пора взяться за ум…

– Я взялся за ум!

– Верю. Мне донесли, как ты сумел проникнуть в Город, как обошелся с этим наглым Витразином. Говорят, ты умеешь обращаться с тенями? Это внушает надежду. От тебя требуется только одно – напустить их на того человека, на которого я тебе укажу.

– Я догадываюсь, кого ты имеешь в виду, господин.

– Вот и догадывайся. Если поможешь мне, я помогу тебе. Своих слов я на ветер не бросаю. Короче… Как мне стало известно, сын одного из твоих недоброжелателей, свихнувшийся на философии, по уши влюбился в твою рабыню…

– Она не рабыня, – уточнил старик.

– Это не имеет значения. Этого умника и идеалиста отправляют с трудной, но почетной миссией в Египет. Так вот, опекуны этого романтика настаивают на том, чтобы перед отъездом этот умник обязательно женился. Нашли дурака, ха-ха! Если он к концу третьего десятка не обзавелся семьей, зачем ему это теперь. Таких в Риме теперь пруд пруди. Но это пустое… Вернемся к нашим баранам. Сацердата, не мне объяснять тебе наши обычаи, но этот умник вряд ли женится на твоей… кем она доводится этому несносному Люпусиану?

Антиарх, ошеломленный осведомленностью хозяина, ответил не сразу.

– Племянницей, – запнувшись, ответил старик.

– А тебе?

– Воспитанницей.

– Пусть будет воспитанница. Брак, особенно при такой разнице в общественном положении, практически невозможен. Если он решится, это может сорвать его поездку в Египет. Пошлют кого-нибудь другого, поопытнее, порасторопнее, а мне этого очень не хочется. Но в любовницах твоя девка вполне может очутиться.

– В наложницах… – уточнил старик.

– Ни в коем случае! – резко возразил сенатор. – Это далеко не все равно, особенно если ты согласишься приставить ее к философу… то есть к романтику. Любовница – пфуй, и нет ее, а наложница может возмутиться. Наложница может закатить скандал.

– Но, господин…

– Послушай, Сацердата, не надо дерзить, ссылаться на римские законы, тем более читать мне нотации. Я таких пророков, как ты, навидался сотнями и тоже могу строить глазки всяким мерзким субъектам вроде тебя. Я разговариваю с тобой откровенно, потому что ты мне нужен. Со всеми твоими ухватками, пророчествами, ссылками на власть теней и прочей ерундой, если даже это совсем не ерунда. Важно, чтобы твоя девка сопровождала романтика в поездке в Египет. Никаких покушений на жизнь римского гражданина, никаких капризов, скандалов, выяснения отношений, только строгая и точная информация, с кем встречался романтик, что выяснял, чем интересовался и, главное, что выяснил.

– Дело трудное…

– Но почетное. Тебе и твоей девке оно под силу.

– Но как же запрет, который наложен на романтика? А если он вдруг решит жениться?

– Я тебе и говорю – дело не простое. Если его заставят жениться, а его заставят, пусть твоя воспитанница, нечаянно оказавшаяся племянницей известного тебе несносного типа, вползет в самую его душу. Если даже не вползет, не страшно, но сведения я должен поучать точные и своевременные.

– Я о другом, господин. Она не может просто так исчезнуть. Лупа сразу учует, что дело не чисто. Он здорово поднаторел в такого рода хитростях. К тому же у него есть связи во дворце. Мою воспитанницу начнут разыскивать, а мне это ни к чему.

Аттиан задумался, потом кивнул:

– Да, это может осложнить дело. Вот и подумай, как провернуть это дельце, чтобы никто не встревожился. – Он сделал паузу, потом добавил: – Во дворце…

Антиарх помолчал, потом, как бы догадываясь, поделился:

– Ее можно похитить. Девка она смазливая, а в Риме полным-полно поклонников женской красоты. А где похититель будет ее прятать, это только Хрѝстосу известно.

Аттиан прикинул:

– А что, вполне разумно. Даже очень… Люпусиан вынужден будет обратится за помощью к городскому префекту, а тот вполне может затянуть дело.

Антиарх решил подольститься к хозяину:

– Особенно если ты подскажешь, господин. Однако это дело не из дешевых… Одна поездка в Александрию сколько стоит. Здесь десятком тысяч сестерциев не обойтись.

– Твои расходы будут оплачены щедро, но ты не наглей. Задаток получишь сейчас же. По рукам?

Антиарх невольно протянул руку.

Хозяин удивленно глянул на него:

– Ты лапы не протягивай. Знай, с кем имеешь дело.

Антиарх отдернул руку и спросил:

– Означает ли твое предложение, что с этого момента я смогу свободно ходить по городу и заниматься тем, что лежит у меня на сердце.

– Да, – кивнул хозяин. – Это я беру на себя. Ты получишь свободу. Можешь встречаться, с кем захочешь. – Он неожиданно засмеялся. – …В прямом и переносном смысле. Но смотри,