Дурное предчувствие было смутным, навеянным скорее неосознаваемой тревогой, в которой все это время пребывал Лупа после того, как узнал о появлении Сацердаты. Никакой связи между вернувшимся в Рим негодяем, решившим отомстить новоявленному наследнику сенатора, и внезапно отыскавшимися племянниками не было, но смущал сам факт совпадения во времени. Более десятка лет ведя двойную жизнь ненавидимого многими в Риме случайного выскочки и тайного соглядатая Адриана, он многому научился. Первый урок преподал ему прежний император. Он заучил его назубок.

Доверяй, но проверяй!

Он уже и до прихода Бебия прикидывал, не послать ли верного человека в Медиолан, чтобы выяснить все подробности появления «племянников» в Риме. До сегодняшнего дня все откладывал – дети вели себя прилично, куда не надо, нос не совали, а ведь у него в доме хранилось много всяких драгоценных штучек, а также кое-какие бумаги, изобличающие недовольных Антонином сенаторов. За эти бумаги они золота бы не пожалели.

Или его жизни…

Тем более когда от ныне царствующего принцепса поступил насколько благородный, настолько легкомысленный ответ.

Вернее, никакого ответа, что поставило Лупу в тупик и еще более насторожило его в отношении того, что совершается в тени, в которой прячутся сенатские оппозиционеры. Как оказалось, в мыслях нового властителя Рима тоже царит сумбур и сумерки.

…Он подозвал Бебия. Тот обрадовался, вскинул в приветствии руку, и Лупа пригласил его в свой кабинет.

* * *

Уже в кабинете, разместившись друг напротив друга в плетеных креслах, Бебий заявил:

– Я здесь по просьбе Марка Аврелия.

Лупа удивленно взглянул на него.

– У него есть к тебе дело и, на мой взгляд, не терпящее отлагательств. Не сочти за труд посетить наш дом в удобное для тебя время…

Лупа перебил юношу:

– Может, в удобное для соправителя время?

– Можно и так сказать, – кивнул Бебий.

– Зачем я понадобился наследнику?

– Мне поручено ничего не скрывать от тебя. Марк попросил меня поговорить о твоем письме принцепсу. Его молчание не означает, что там, – юноша ткнул пальцем в сторону Капитолийского холма, – не придали значения твоим предупреждениям. Придали, и очень серьезное, но момент сейчас такой, что публично ни о твоих подозрениях, ни об опасностях, которые могут угрожать верховной власти, говорить вслух неуместно. По причине твоей безопасности тоже. Марк доверил мне сообщить, что связь с ним следует поддерживать на частном уровне, в этом случае никто не сможет заподозрить, что власть затевает что-то предосудительное. Марк просит обдумать его предложение и наметить предварительные меры, которые бы способствовали прояснению обстановки.

Лупа кивнул:

– Хорошо, я обдумаю. Как поживает Эвтерм и Зия? Почему ты не расскажешь о себе? Чем занимаешься, чем собираешься заняться?

– Мне предложили вступить на государственную службу, но только после того, как я как частное лицо побываю в провинциях.

Лупа пригладил волосы и поинтересовался:

– С какой, если не секрет, ты решил начать?

– С Сирии, где начинал божественный Веспасиан.

После паузы Лупа неожиданно предложил:

– Не лучше ли отправиться в Египет? Например, в Александрию?..

– Я понимаю, к чему ты клонишь, и, хотя я не знаю, что было в твоем письме принцепсу, но Эвтерм почему-то убежден, что если где-то тени начинают сговариваться, то это в Антиохии.

– Нет, скорее в Александрии. Это опасно, Бебий, – предупредил Лупа.

– Когда-то же надо начинать… Скажи, кто эта девица, которую я встретил в проходе?

– Это моя внезапно ожившая племянница. Они попросили дать им убежище, я не отказал. Более я ничего не знаю.

– Ага, – засмущался Бебий. – Я пойду.

– Обедать не останешься? Я познакомлю тебя с родственниками.

– Я не прочь…

* * *

Домой Бебий вернулся затемно.

Тибр перешел по льду – точнее, перебежал. Одним махом по мраморной лестнице, украшенной на промежуточных площадках скульптурами героев и богов, взлетел до середины Целийского холма. Добравшись до скамьи, над которой нависала статуя Амура, натягивающего тетиву своего волшебного лука, протянул к божеству руки:

– Умоляю, больше не трать на меня стрел!.. Затем признался небожителю: – Сегодня ты, сын Венеры, попал в цель.

Дома его встретил встревоженный прокуратор и пригласил следовать за собой. Впопыхах, не желая расставаться с волнующими мыслями о Пантее, поинтересовался:

– Куда ты меня ведешь, старик?

Домоправитель промолчал и ввел молодого хозяина в кабинет Эвтерма. Опекун с мрачным видом сидел возле стола, напротив в кресле расположилась его супруга Зия.

Бебий с ходу спросил:

– Что вы сидите как в воду опущенные? С кем случилась беда?

– С тобой, Бебий, – ответила женщина.

Молодой человек растерялся – и двух часов не прошло, как он влюбился в Пантею, а им уже все известно!..

Ну, дела!..

– Я давным-давно напялил гражданскую тогу, так что…

Зия не дала ему договорить. Заявила резко, глядя прямо в лицо:

– В том-то и дело, что давным-давно… Почему ты не сообщил, что Марк поручил тебе отправиться в поездку?

– А почему я должен сообщать об этом? – перебил ее Бебий и смутился. Он не привык так обращаться со своей воспитательницей, заменившей ему мать и бабушку. С другой стороны, зачем вольноотпущенница лезет не в свое дело?

Зия словно догадалась, о чем подумал воспитанник.

– Это я лезу не в свое дело? Тебе уже давно перевалило на второй десяток, ты в фаворе у нового императора, а хоть раз задумался, какой ценой нам достается ведение хозяйства, пригляд за дачей в Путеолах, за кирпичным заводом, за плантациями. Ты все книгами увлекаешься, слушаешь наимудрейших. Ты весь в поисках истины! Это хорошо. Мы слова не сказали, когда ты решил отправиться в Афины изучать философию. Молчали даже тогда, когда тебе пришло на ум записаться в бродячие риторы. Сколько месяцев ты босой, в хламиде бродил по Италии, обучая местное население мудреным прелестям философии?

– Около года.

– Тебя больше года не было дома! Мы с Эвтермом хотя бы раз упрекнули тебя, хоть раз напомнили, что пора окончательно встать на ноги?

Бебий понимающе воскликнул:

– А-а, вы опять о своем. О женитьбе? Так вот, я выбрал невесту. Она – племянница Лупы Пантея.

Эвтерм и Зия опешили:

– Какая племянница? Откуда она взялась?..

– Она появилась на днях! – торжествующе объявил Бебий. – Я не хочу без нее жить. Мое слово – закон. Я хозяин в этом доме.

Он неожиданно смутился. Все в нем встрепенулось – это было вопреки всем установлениям философии, вопреки заветам мудрецов, и в частности Эпиктета[26], в подобном тоне разговаривать с теми, кто вырастил его, кто сохранил доброе имя Корнелиев Лонгов и, что самое главное, сохранил хозяйство.

С досады он признался:

– Я беззаветно полюбил ее!

Зия пожала