Луч света побежал по стенам. Я чуть невыронила «прожектор». Ничто не напоминало о пребывании здесь Тима-плотника.Книги, одеяло, настольная лампа, чайник – все исчезло без следа, письменныйстол был завален обломками досок, из которых торчали ржавые гвозди, на софегромоздилось несколько древних цинковых ведер, эмалированный бак и куча ветоши.На секунду мне показалось, что я перепутала двери, вошла в другой подвал. Нонет, никакой ошибки. За то время, что я безуспешно искала кошку в прачечной,Тим-плотник отсюда съехал. Что заставило старика покинуть насиженное место?

Я начала медленно обходить подвал и сделалапервый вывод: человек, который пытался придать месту нежилой вид, совершил ошибку.Внезапно луч света выхватил скомканную бумажку, слишком белую, чтобы бытьпохожей на давным-давно оброненный листок.

Я снова сбегала к машине, взяла чемоданчик,пришла с ним назад, вынула резиновые перчатки, пинцет, пакет, подцепила смятуюбумажку и поняла: это носовой платок с темно-красными пятнами. На полу, он гдевалялся, следов не осталось. Я осторожно опустила улику в пакет, заклеила его иуложила в чемоданчик.

Следов борьбы не было, оставалось лишь гадать,что случилось с Тимом. С одной стороны, бумажка с красными каплями жидкости непредвещала ничего хорошего, с другой – следов мало, может, дед поранил палецили некто, спешно переоборудовавший подвал, напоролся на гвоздь.

Я тщательно заперла бокс и пошла в трактир.Поздним вечером он превращался в караоке-бар, народу тут толкалось много, всеазартно хлопали брюнетке, которая, отчаянно фальшивя, выводила в микрофон:

«Зайцы в полночь траву на поляне косилииии!»

Я постаралась отгородиться от звука. АктерЮрий Никулин, исполнивший напев в народной комедии, тоже не мог похвастатьсяисключительной музыкальностью и широким диапазоном голоса. Но его СеменСеменович Горбунков был пьян и обаятелен, поэтому понравился зрителям, песнявмиг превратилась в хит. Девушка же не обладает харизмой Никулина и оченьсерьезно относится к процессу пения. Результат ужасает. Лучше бы ейпредварительно принять пару бокалов шампанского, от захмелевшей особы никто нестанет ждать попадания в ноты.

Я облокотилась о стойку и сказала бармену:

– Привет, помнишь меня?

– Привет, – весело отозвался парень, – нет, ачто, должен? Желаешь коктейль?

– Лучше сок, – попросила я.

– Есть апельсиновый и яблочный, – предложилбармен.

– Отлично, давай вишневый, – сказала я.

Парень вытащил два графина и поставил напластиковую доску.

– Этот из апельсина, тот из антоновки, которыйиз них вишневый? Мой тебе совет, откажись от дешевой травы!

– Наливай любой, – отмахнулась я, – это непринципиально. Лучше скажи, где Тим-плотник?

– В подвале, – не удивился вопросукоктейльмастер.

– Его там нет.

– Плохо смотрела, – хмыкнул юноша, – Тимлишний раз не выходит.

– Давно дед здесь поселился? – продолжила ябеседу.

– Я год назад работать пришел, он уже тамсидел, – дружелюбно пояснил собеседник.

– Откуда Тим? Как его настоящее имя? –зафонтанировала я вопросами.

Бармен начал протирать бокалы:

– Понятия не имею. Живет, никому не мешает,кормится на кухне, нам однофигственно, кому остатки ссыпать. Руки у дедаправильные, все починить может, я зову его, если че сломалось. Шума от негонет, он не пьет, иногда, правда, к нему народ подваливает, но всегда тихо.Странных людей много.

– Ты пользуешься полотняным полотенцем, –протянула я, – а почему не бумажным?

Бармен поднял бокал и посмотрел сквозь него набра.

– На стекле волокна останутся. Никогда рюмкиничем не вытирай, кроме льняной тряпки.

– В ресторане есть бумажные салфетки? – задалая следующий вопрос.

– Ты из санэпидемстанции? – заржал бармен. –Пей вишневый сок из апельсина и не морочь мне голову.

Я вынула удостоверение, продемонстрировала егобармену и тихо спросила:

– Тебя как зовут?

– Костян, – чуть испуганно представился тот. –Костик Рудых, я студент, здесь подрабатываю.

– Тим-плотник – важный свидетель, – сухосообщила я. – Он пропал, но осталась улика, бумажная салфетка. Мне нужныобразцы для сравнения.

Лицо Константина покрылось розовыми пятнами.

– Я вообще с дедом дел не имею. Салфетки у насфирменные, во, держите.

Резко повернувшись, бармен схватил пластиковуювазочку и водрузил ее передо мной.

– Во!

Я вытащила небольшой прямоугольник, украшенныйизображением гусыни в фартуке.

– Специально их заказываете?

– Ага, – кивнул Константин, – в туалете бумагадешевая, отечественная, типа наждак в рулоне, а на столах красота. У хозяинатакие понятия.

– Дай газировки, – велел мужчина подшофе,наваливаясь на стойку.

Костик молча поставил перед ним бутылку.

– Не, – икнул посетитель, – другую!

Бармен не стал спорить, не выражая возмущения,поменял емкость.

– Жесть, – снова остался недоволен клиент, –эта тоже не подходит.

Константин вновь произвел рокировку.

– Делай ченч, – капризно приказал мужик.

Мои нервы не выдержали:

– Чем вам не по вкусу вода? Она вездеодинаковая!

Посетитель взял бутылочку и сунул ее мне поднос:

– Вишь крышку? На ней смайлик веселыйнарисован! Ну не могу я его скрутить! Понимаешь? Он мне улыбается, а я ему шеюсворачиваю!

Меня стал душить смех, Костя ловко снялпробку, налил воды в стакан и подал дядьке.

– О! Правильно, – кивнул тот, полез в карманза кошельком и выронил на пол пачку бумажных носовых платков.

Я слезла с высокой табуретки и пошла к выходу.Костя ничего не знает о Тиме, старик исчез в неизвестном направлении, и укаждого второго теперь есть при себе пачка одноразовых платков.