– Гражданочка, сидите молча, – приказалакассирша, – и без вас тошнит.

Один Роман не потерял самообладания, он задралмой кашемировый пуловер и присвистнул:

– Так ты из ментовки!

Я решила не вдаваться в подробности.

– Помоги, пожалуйста!

Востриков лихо расстегнул застежку, явыпрямилась, из груди вырвался стон.

– Круто! – оценил Роман ситуацию. – Вследующий раз топай за жратвой в костюме химической защиты и прихвати калаш спарой гранат. В Москве, понимаешь, небезопасно! Из какого ты подразделения?Наркоты?

Я молча подписала чек и схватила покупки. Естьрасхотелось совершенно.

Роман хрюкнул, оторвал от стола бронежилет ипротянул его мне:

– Держи, Мата Харя. Поосторожней в автобусах,там в турникетах тоже магниты понаставлены, прилипнешь и провисишь до концасмены. Стебно!

Больше всего мне хотелось с гордо поднятойголовой удалиться прочь, но жилет, нашпигованный железом, находится на балансев милиции. Если я его потеряю, то, вполне вероятно, стоимость вычтут у Гладковаиз зарплаты.

Я взяла жилет из рук Романа и пошатнулась.

– Куда катится Россия!.. – пригорюнилсялюбитель пенного напитка. – Принимают на службу дохляков. Один с игрушечнойпукалкой из себя Терминатора корчит, другая ничего тяжелее губной помады неудержит. Элитные профи.

Мне стало обидно:

– Да, мышцами я не могу похвастаться, но онимне не нужны, потому что я использую на работе не грубую физическую силу, амозги!

– Орехи ими колешь? – заржал Роман.

– В отличие от тебя, Кинг-Конга, я знаю, чтосамую знаменитую шпионку начала двадцатого века звали не Мата Харя, а МатаХари, – язвительно ответила я. – Орехи, кстати, весьма полезны, в них многожирных кислот, будешь регулярно употреблять миндаль или кешью, сохранишьясность ума до глубокой старости. Маленькая деталь: если этого ума нет, тоорешки бессильны. А служу я в отделе по борьбе с серийными маньяками. Да, ещенюанс! Твои часы паленые, они стоят три ломаных копейки, правда, выглядяткруто. Ты не олигарх, а врун и понтярщик.

Высказавшись, я, гордо подняв голову, вышла изсупермаркета и села за руль.

Не успела я включить зажигание, как в стеклопоскреблись. Я нажала на кнопку и сердито спросила:

– Чего еще?

– Не злись, – мирно ответил Роман, – на,пуговицы забыла, я собрал.

Он демонстрировал дружелюбие, да и мне нестоило больше злиться, и я улыбнулась:

– Спасибо, дома пришью.

– Бронежилет – неудобная штука, – решилзакрепить хорошие отношения Востриков, – армейский, конечно, еще хуже, он ващекучу кило весит, но и ментовский такую, как ты, к земле пригнет. Слушай, этоправда?

– Что? – не поняла я.

Роман покосился на дверь:

– Можно я к тебе сяду?

– Ладно, – после небольшой паузы согласиласья.

Востриков влез в малолитражку.

– Дочка у меня растет, одна в школу ходит,провожать ее некому. Если про снайпера правда, я ее лучше дома оставлю. Нашиговорят, что стрелка поймать очень трудно.

Я из последних сил попыталась сохранить налице мину равнодушия:

– Прости, не понимаю.

Роман вытащил из кармана удостоверение ираскрыл его.

– Я служу в подразделении «Бета», приученхранить тайны. Мы с тобой почти коллеги. Когда я новость услышал, не поверил,решил, врут, как обычно. А потом за пивом рванул, отпуск у меня на две недели,вот и решил побаловаться. А там ты в бронежилете. Значит, про снайпера несоврали, раз личный состав прикрыли. Так мне дочку на занятия не пускать? Яникому ничего не скажу, пожалей ребенка, вдруг ее пристрелят.

– Новость? Ее что, по радио объявили? – изумиласья.

– А ты не слышала? – протянул Востриков.

– Нет, – призналась я.

– В семнадцать часов убили женщину, – сообщилРоман, – сняли одним выстрелом, точно в лоб пулю загнали.

– Сегодня? – почти беззвучно спросила я.

– Конечно, – удивился Востриков.

– В пять вечера, – прошептала я, вспоминая,как до нашего разговора по телефону, полученному от Тима-плотника, Альфа вприсутствии Льва Георгиевича предупредил: «Если ровно в семнадцать ФилиппаМедведева не отпустят, я убью первого попавшегося прохожего».

– Мерзавец, – вырвалось у меня, – сукин сын!

– Ты что-то знаешь? – спросил Роман.

Я не успела прийти в себя от ужасной новости,поэтому кивнула.

– Есть соображения, кто он? – не успокаивалсяВостриков.

– Некоторое время назад в столице орудовал снайпер,– пытаясь сдержать дрожь, сказала я, – он убил несколько случайных людей.

– Не помню, – озабоченно сказал Роман, –газеты читаю регулярно, но в них ничего такого не было.

– Пресса могла поднять панику, – пояснила я, –следственной бригаде удалось скрыть от таблоидов правду. Убийцу поймали,осудили и посадили. А сейчас появился новый киллер, который требует, чтобытого, Медведева, отпустили. Если невиновного не освободят, снайпер начнетпалить в прохожих.

Рот Вострикова растянулся.

– Жесть, – почему-то с очень довольным видомпроизнес он, – ну надо же, не соврали.

Я опомнилась:

– Я ничего тебе не говорила!

Он постучал кулаком по груди:

– Я могила.

Но мне стало не по себе.

– Разыграла тебя! Понимаешь, я актриса,снимаюсь в сериале про милицию, сейчас зачитала вслух кусок из роли.

– А бронежилет? – недоверчиво спросилВостриков.

– Это всего лишь часть костюма!

– Ты артистка? – переспросил Роман.

Я усердно закивала:

– Ага! Извини, я решила проверить, способна лиубедительно сыграть роль. Мне пора.

– Счастливого пути, – пожелал Роман и открылдверь автомобиля.