Он хмыкнул.

   - Так-таки лучше?

   Меня понесло.

   - Говорят, что за Чиньянем будущее, и скоро сам принц Персик будет Камичиро в ножки кланяться.

   Ну а что. Правда ведь.

   Текки слегка развернулся ко мне.

   - А про пиратские приблуды и дешевые подделки что говорят? - спросил с интересом. – Громко ли над ними смеются?

   Я поджала хвост. Чего говорить-то?

   - Не знаю ни про какие подделки. А про «жемчужину» – слышала. Расскажите мне лучше про обручье. Вот у меня дома есть – шаги считает.

   - А это – вести передает.

   Он постучал по одному из камней, и тот налился густым зеленоватым светом. Поднес руку к губам и что-то прошептал. За соседним столом запищало. Я оглянулась. Медок поднес к уху руку и засмеялся. На его руке я разглядела похожее обручье, только из золота.

   - Волшебство! – вырвалось у меня.

   И подумалось: попали осколковские. У нас о подобном не слыхивали. Если местные до такого уже дошли, шлем разобрать им раз плюнуть. Но, может, я сумею ещё успеть…

   - Очень я приблудами интересуюсь, ваше величество. Нельзя ли мне, с вашего всемилостивого соизволения, как-нибудь посетить место, где их делают? Хотела заглянуть в Серпентиновую долину, но так спешила к вам, что не успела, а после думаю: ну и что же, вот у его божественного величества Камичиро, ходят слухи, такие мастера…

   - Нельзя.

   Он одарил меня долгим взглядом, и я невольно потупилась.

   - Если вы так интересуетесь «жемчужными» приблудами, должны бы знать, что и место, и способы изготовления держатся в строжайшем секрете.

   - Я… не знала, – промямлила я. – Я всего лишь глупенькая дамозелька. Что слышу, о том пою. Просто хотела посмотреть на что-нибудь интересное.

    Текки соизволил одарить меня улыбкой. Сказал:

   - В ближайшее время у тебя здесь будет достаточно развлечений.

   И отвернулся, вредина.

   Над нами уже возвышалась Ферфетка, требуя, чтобы я освободила ее место, но я не стала с ней препираться – пир так или иначе близился к концу, все уже собирались расходиться, а я, пусть и немного, но кое-что выяснила.

   Первое. Текки разбирался в приблудах – ну или, по крайней мере, интересовался больше других. Большинство людей ими просто пользовались, многие – с опаской, подозревая в них колдовство. Ничего такого он, конечно, не сказал, но я достаточно долго имела дело с умниками, чтобы понимать разницу между тем, как человек обращается с приблудами и как о них говорит, если он имеет с этим дело, и если нет.

   Второе. Секрета никакого он не выдал, да и я ничего такого не сказала, но расспросы ему мои не понравились. А мне не понравился неприятный тон, каким он уточнял, смеются ли над чиньяньскими подделками.

   И третье. Актеры назвали императора «золотым сыном Неба». И мысли мои раз за разом упорно возвращались к Кину Медку. Но ведь не может же все быть так просто, правда?

***

В надежде добыть чего-нибудь съедобного я наведалась на кухню, но тамошние не объяснялись на чужедольнем и не смогли предложить мне ничего, кроме объедков с того же «торжественного» стола. Которые сами они, не преминула я заметить, уминали с большим удовольствием. Пошарив в кладовой, я цопнула неведомо как завалявшуюся там лепешку и отправилась немного побродить перед сном. Стены в нашем дворце были тонкие, я прекрасно слышала, как возятся и чешут языками соседки, а мне хотелось поразмышлять в спокойствии.

   Собиралась гроза. Погромыхивало, над горой вспыхивали далекие отблески молний. Было душно, и хотя порывами налетал сильный ветер, раскачивая пышные лапы сосен, даже он не приносил облегчения. Давясь черствым пресным хлебом, я бродила по мостикам, наблюдая, как мерцают в полумгле спинки рыб. Фонари давно погасили, и в садах воцарилась мгла. Шептались листвою кусты под ветром, оглушительно квакали лягушки, стрекотали сверчки. Я кружила без всякой цели, пока не утратила чувство направления и не забрела в какую-то незнакомую мне допрежь часть сада.

   Там услышала голоса.

   Под низкой раскидистой сосной стояли двое и яростно, хотя и шепотом, спорили. Придерживая юбки, я подкралась поближе и притаилась за ближайшим кустом. Сверкнула молния, и в ее мертвенном блеске я узнала блескучие одеяния принцессы О Цзынь. Человек рядом с нею стоял в тени, и я не могла разглядеть, кто это, но очертания (долгополый кафтан на запах с жесткими плечами, штаны, заправленные в короткие сапоги, длинные волосы, взвеваемые ветром) не оставляли сомнения, что это один из императоров. Только вот кто?

   Разговор между ним и О Цзынь был, между тем, довольно жаркий, что также наводило на подозрения. Если царица змеищ только сегодня вечером увидела семерых «божественных» и все время была вместе с ними у нас на глазах, когда ж они успели так зазнакомиться, чтоб спорить? И сговориться успели когда? Не случайно же ночью столкнулись в глухом уголке сада. То есть он гулял, она гуляла, наткнулись друг на друга – и давай лаяться. Кто ж в это поверит. А спор у них разгорелся ни на шутку. Это я руку на отсечение дам, хотя говорили они на чиньяньском и я не понимала ни слова. То начинали препираться почти в полный голос, то опять утихали до шепота. И уж явно вели себя отнюдь не так, как вели бы себя люди, которые только давеча вечером впервые в жизни встретились.

   Сначала напирала О Цзынь, а император отнекивался. Потом она замотала головой и немного подуспокоилась, зато из него слова посыпались как горох из рваного куля. Умолк, насупился. Она его за руку схватила, он вырвал. Она обиделась и давай сердито трындеть.

   Я кусала губы, изнывая от любопытства. Кто ж это, кто?! Император с ней, зуб даю, истинный император! На кого ещё она стала бы тратить время? Да они же соседи, она его, небось, с детства знает, как я Явора. Обманщица. Приперлась, якобы желает участвовать в состязаниях наравне со всеми, а на самом-то деле они давно сговорились. Отбор невест небось советник заставил устроить. А у Камичиро с этой все уж слажено. Сделает вид, будто состязание честное, а потом на ней женится как ни в чем не бывало.

   Я метнулась к дереву, что к ним поближе – очень