– Позвольте, – беззаботно протискиваясь мимо монаха, вродекак и не отодвигая его, но незаметно оттесняя в сторону, сказал руссиец. –Позвольте объяснить причину моей настырности, уважаемый…

На покорнейшую просьбу это никак не походило. Но проделанобыло так изящно, что даже тертый и всего повидавший Луи стерпел.

– Да? – спросил я, невольно принимая на себя роль секретаря.

– Судьба ненароком занесла меня в Аквиникум, – как-томолниеносно очутившись по эту сторону порога, сказал руссиец, – и я услышал отом, что случай свел меня в одной гостинице, мало того, в соседнем номере спрославленным епископом Жераром Светоносным, чья слава достигла и нашиххолодных земель. Позвольте представиться – барон Фарид Комаров, из младшейветви Комаровых, путешественник и негоциант.

В моей руке сама собой оказалась визитная карточка –изысканная, напечатанная в два цвета – черный с зеленым.

– Я вовсе не собираюсь докучать его преосвященству пустымивопросами или просить о чем-либо, – не дожидаясь ответных представлений,продолжил Комаров. – Но если его преосвященство уделит мне, в любое угодное емувремя, немного внимания, я сохранил бы воспоминание о встрече до конца своихдней. Вот!

Он улыбнулся, давая понять, что все сказал и готов вобщем-то уйти… если, конечно, не пригласят войти сразу и сейчас.

От замешательства – ну откуда у меня право за епископарешать? – меня избавил зычный голос Жерара:

– Пусть барон войдет!

Барон Комаров кивнул, снова улыбаясь, поправил пальцем очки,скинул с плеч халат, надетый явно только для порядка, поискал глазами вешалку,не нашел – и небрежно бросил его на стоящий у входа диванчик.

– Пойдемте, – сказал я, пожимая плечами.

За краткое время моего отсутствия Жерар полностьюпреобразился. И пустые бутылки куда-то исчезли, и сам епископ казался… ну –утомленным, ну – выпившим бокал вина после тяжелого дня…

Но уж никак не пьяным.

– Простите мою бесцеремонность, – склонившись, произнесруссиец. – Но я многие годы с восторгом ловил слухи о вашем преосвященстве иникогда не простил бы себе…

Жерар жестом остановил его.

– Слухи всегда преувеличены.

– Бесспорно, – поправляя очки, согласился Комаров. – Но какговорят в Руссии – нет дыма без огня.

– Какой вы веры? – задумчиво спросил Жерар.

– Я – аквинец, ваше преосвященство, – сказал Комаров.

Епископ приподнял брови.

– Мы верим в единого Бога, – начал объяснять Комаров. –Доброго Бога. Многие задаются вопросом: как может Бог, добрый и всемогущий,допускать наличие в мире зла…

– «Проблема зла», – кивнул епископ. – Да, конечно. Либо Богне добр, либо не всемогущ, либо зло не является злом.

– Церковь, – интонацией подчеркивая уважение, сказалКомаров, – считает, что беды и несчастья посланы людям в испытание и неявляются подлинным злом. Такого же мнения придерживается ислам. Мы же,последователи Фомы Аквинского, считаем, что Бог, при всем его могуществе идоброте, не является всемогущим. Поэтому и существует в мире зло!

– Я не знал, что аквинцы существуют в Руссии, – сказалепископ. – Крайне любопытно.

– При всем моем уважении к Церкви и всей Державе, – совздохом ответил Комаров, – я не рискнул бы назвать их образцом терпимости ишироты взглядов. После смерти святого Фомы Аквинского его последователи нашлиприбежище при дворе хана Петра. Наша секта немногочисленна, но не являетсязапрещенной в Руссии.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. – Епископ жестом прервалКомарова. – Вы допускаете существование враждебной Богу силы? Так называемогодьявола, падшего ангела?

Комаров радостно заулыбался, будто известие это доставилоему радость.

– Да, конечно. Не в буквальном смысле, разумеется, а в планезлого начала! Как Бог представляет собой великое добро, добрую Силу, так идьявол – воплощение зла, сила зла. Подобно тому, как Бог проявляет себя в людяхи мире, так и дьявол борется за души людей. Некоторым людям удается изгнатьдьявола из своей души полностью и обрести святость. Так, например, этогодостигли Искупитель, Сестра его, Будда, Магомет…

Жерар Светоносный явно веселился. Наконец-то он нашелдостойный повод для иронии – последователя древней ереси, давно забытой вДержаве!

– Как я понимаю, вы чтите Искупителя и Сестру, но лишь каклюдей, обычных людей, сумевших изгнать из души зло?

– Да. И тем самым приблизившихся к Богу, ибо, изгоняядьявола, мы оставляем в своей душе место лишь для творца.

– Что ж, я не удивлен судьбой аквинцев в Державе… – заметилепископ. – Ну а что же так восхищает вас во встрече со мной? Я – слуга святойЦеркви и, несмотря на известную широту взглядов, не склонен восхищаться вашейересью.

Комаров развел руками.

– О, я вовсе не склонен к пустым надеждам! Но наша маленькаяцерковь давно уже с любопытством и восхищением наблюдает за вами… посколькусчитает, что на пути отрицания зла вы прошли дальше, чем кто-либо из живущихныне…

Жерар засмеялся.

– Я понимаю, как веселят вас эти слова, – ничуть несмутившись, сказал Комаров. – Но так и должно быть. Человек, приобщающийся кдобру, обычно не замечает этого сам.

Он замолчал. Посмотрел на улыбающегося Антуана. На веселосмеющегося Жерара. Потом посмотрел на меня – и пожал плечами. Сказал:

– Простите, что потревожил вас в поздний час. Но еслиоднажды вашему святейшеству захочется провести хоть немного времени в беседе сомной – я буду счастлив.

Жерар молча кивнул.

На этом руссийский барон и откланялся. Несколькорасстроенный приемом, но ничуть не смущенный. Я проводил его до двери, а когдавернулся – Жерар с Антуаном обсуждали визит. Говорил в основном Жерар:

– Вся беда аквинцев, в общем-то не склонных к глупости, –говорил Жерар, – в простейшем непонимании мудрости и милосердия Бога. Онивозмущаются злом, что творится в мире. Да, мир полон зла. Но к чему придумыватьнесуществующие страхи и беды? Господь дал людям свободу воли! Право выбирать,какими быть! Значит, все причины зла в мире – в нас самих. Разве не мог Богпредотвратить грехопадение? Мог. Но он же дал людям свободу выбора! Богвсемогущ и добр, именно поэтому он позволяет людям творить зло, хоть это ипричиняет ему боль…

– Бедный Бог! – вздохнул я.

– Да! – в запале согласился Жерар. И замолчал, медленнобагровея.

– Пойду-ка я спать, ваше преосвященство, – быстро сказал я.– Завтра у нас день трудный, полный забот…