любовью, забрала душу и сердце демона, отдав взамен то, за чем все мы гонимся — настоящее счастье!* * *

Тяжело дыша, я прижал к себе мою пылкую драконицу, по губам которой бродила счастливая улыбка. Теперь я куда лучше понимал отца, взявшего в жены Лунару — девушку из бедной семьи с далеко не безупречным прошлым.

Одна встреча, и он пропал. Утонул в зеленых раскосых глазах юной чаровницы, приблизил к себе ее родных, надеясь, видимо, что новое увлечение пройдет, когда мужской голод будет утолен. Ведь страсть долго не живет, ярко вспыхивает, но столь же быстро затухает.

Так думала и моя мать, предпочитавшая закрывать глаза на фавориток мужа. Когда твой супруг владеет практически всем миром, спокойнее не обращать внимания на слабости мужчины. Он делает тебя Императрицей, перед которой все склоняют голову, что еще надо? Любовницы приходят и уходят, жены остаются. Она считала это женской мудростью и даже гордилась собой.

Но время показало, что венценосная семья просчиталась. Голод плоти успокоить просто, это лишь похоть, обусловленная необходимостью тешить тело, чтобы чувствовать себя живым. А вот когда в душе поселяется потребность принадлежать одной — единственной женщине, идти с ней рука об руку по жизни, создав нечто куда более ценное, чем простое объединение тел — все, что встает на пути этого неистового желания, неминуемо будет растерто в пыль.

Так рухнул брак моих родителей. Построенный на выгоде от объединения самых сильных демонических семей, он привел отца на Престол, сделал всемогущим правителем. Во многом благодаря этому союзу в империи царило пусть и шаткое, но все же перемирие, во время которого все смогли облегченно выдохнуть и вспомнить, что жизнь — это не только бесконечные битвы.

Лунару долгое время не принимали всерьез. То, что Император пропадал в ее покоях, снисходительно списывали на красоту юной прелестницы. Свысока поглядывали на ее дядьев и братьев, которые обзаводились титулами и землями. Те молча сносили пренебрежение, а заодно запоминали, кто им помог, а кто попытался столкнуть обратно в низ той самой лестницы, по которой они упорно взбирались наверх.

Сначала мой отец перестал бывать в покоях Императрицы, даже ночуя в комнатах любовницы. Затем отвел ей место за столом — по правую руку от себя. Моя мать сочла это невозможным, расценила как личное оскорбление и поставила мужу ультиматум известного содержания.

Не знаю, как сложились бы обстоятельства в иной ситуации, все-таки родня матушки была в то время сильна. С другой стороны, и папа уже был правителем, который вступил в пору своего расцвета и мог позволить себе все, что пожелает. Двор разделился на два лагеря. Было много чего, даже попытка отравления фаворитки, как же без этого. Подозревали Императрицу, но доказать не смогли. В итоге все решил мой брат Фаэртар — оказалось, что Лунара беременна.

Возможно, умом правитель понимал, что принимает рискованное решение, но в сердце уже безраздельно властвовала любимая женщина, которая ждала дитя и нуждалась в защите и поддержке. Моя же мать была лишь выгодной в свое время партией, а любви между супругами так и не возникло.

Для простого мужчины выбор был очевиден. Император же долго колебался, но покушение на Лунару, да еще и с ребенком во чреве, заставило действовать, склонив чашу весов в сторону любви и мужских инстинктов, приказывающих порвать того, кто угрожает твоей семье. Настоящей семье, которой для него стала Лунара и еще не рожденный малыш.

Развод был долгим, но жрецам пришлось уступить правителю, который не принимал отказов. Сразу же за расторжением брака последовала пышная свадьба — при дворе шутили, что еще даже печать на бумагах, по которым моя мать становилась никем, не успела затвердеть.

Мое положение отныне также было, мягко говоря, сложным. Совсем еще маленький, я оказался в самой гуще дворцовых интриг и рано понял, что мир жесток. Мать покинула дворец, оставив меня с отцом. Отчасти из-за обычаев: все-таки наследника нельзя увозить, как обычного ребенка. Но по большей части это решение она приняла из-за того, что так и не смогла смириться с поражением.

Не могу сказать, что раньше тонул в материнской любви. После рождения мной занимались сначала няньки, а потом преподаватели. Титул диктовал особую жизнь, в которой меня не баловали, а стремились обучить всему, что должен знать старший сын Императора. Науки, боевые искусства, тактика и стратегия боя. А также многое, многое другое.

Лунара попыталась заменить мне мать, но мачеху я не принял, однозначно дав понять, что буду относиться к ней в соответствии с титулом, который она отобрала у моей матушки, но не более. Вскоре и ей стало не до того — родился Фаэртар. Мой младший брат и одновременно конкурент.

Когда он подрос, наша жизнь превратилась в соревнование. Не могу сказать, что ненавижу его. Но и братской любви между нами так и не возникло. Отец не вмешивается, молчаливо давая понять, что преемником станет тот, кто окажется более достойным.

Я знаю, что Фаэртара он любит больше, ведь это первенец от любимой женщины. Ко мне Император относится скорее как к подданному. От осознания этого на душе скребут даже не кошки, а мощные тигрозавры, обитающие в заснеженных горах на окраине империи.

Сколько себя помню, мое существование всегда было подчинено одной цели — доказать, что именно старший принц достоин занять Трон. Но добиться одобрения отца непросто. Его устраивает лишь совершенство. Тот самый трудноуловимый и почти недостижимый идеал.

* * *

— О чем задумался? — Иви ласково провела пальчиком по моей щеке, пытливо заглянула в лицо. — С отцом прошло не очень гладко?

— С ним просто не бывает, — я улыбнулся ей, почувствовав, что тяжелые думы улетели прочь, уступив место куда более приятным желаниям.

— С тобой тоже, — фыркнула женушка, но по тому, как заблестели глаза, понял, что и ей сейчас хочется не разговаривать. — Мой демон! — она опрокинула меня на спину и уселась сверху.

Никогда не был любителем женского доминирования, но с Иви легко пересматривал привычки. Да и любоваться юной супругой во всей красе еще девичьего, только начавшего наливаться тела, так было куда удобнее. Соблазнительные грудки, тончайшая талия, перетекающая в женственные бедра, отливающие перламутром. Даже острые, как у подростка, коленки