Ну и пейзаж тут! В двух шагах расположиласьсвалка. Осторожно обходя осколки битых бутылок, куски ржавых труб и доски сугрожающе торчащими гвоздями, я добралась до хлипкой двери и, не найдя звонка,заколотила в нее кулаком. Послышался скрип, дверь приоткрылась, я увиделакухню, маленькую, тесную, неуютную. Двухконфорочная газовая плита споцарапанной эмалью, ржавая раковина, стол, две табуретки и пластмассоваялюстра-»тарелка», свисающая с потолка. Очень бедно, но относительно чисто, подоконникзастелен газетой, край которой был ажурно вырезан фестончиками. У меня внезапнозащемило сердце. Бедная Ксюша! Ей, наверное, очень хочется красоты и уюта, аденег совсем нет, вот она и решила сделать из газеты «кружево». Иногда бросишьвзгляд на вещь и моментально понимаешь все про ее владельца. Я сразусообразила: Ксюша, очевидно, хрупкая, маленькая, плохо одетая… Она романтична,наивна, сохранила, несмотря на возраст и жизненные обстоятельства, детскуюдушу… И мне теперь предстоит сначала рассказать этой женщине-ребенку про смертьмужа, а потом еще постараться выяснить, откуда в его кошельке взялась карточкаГалки Сорокиной.

– Вы ко мне? – очень тихо спросилавынырнувшая из глубины избы тень. – Добрый день!

Ксюша выглядела именно так, как я и предполагала.Весила она небось килограммов сорок, не больше. Маленькое треугольное личико снеожиданно огромными голубыми глазами, руки – веточки, «рюмочная» талия и бедратринадцатилетнего мальчика. Обтягивающие, сильно вытертые джинсы и коротенькаяфутболочка подчеркивали болезненную изможденность хозяйки.

– Вы Ксюша?

– Да, садитесь.

Я опустилась на колченогую, качающуюсятабуретку. Бог мой, она, наверное, голодает!

– Слушаю, – прошептала Ксения.

– Видите ли, ваш муж…

– Если Павлик взял в долг, – неожиданно перебиламеня Ксюша, – или украл чего, я помочь не смогу.

– Но…

– Он умер, попал в автокатастрофу.

– Вы знаете?

– Да.

– Извините, пожалуйста, я хотела вам сообщитьэту неприятную новость.

Ксюша подперла бледную щеку тоненькойручонкой.

– А вы откуда про кончину Павлика узнали?

– Раису Каретникову в морг сопровождала, она,правда, сначала сказала, будто его не опознала…

Ксюша неожиданно улыбнулась:

– Рая меня всю жизнь ненавидит. Это из-засвекрови, Марии Семеновны. Та всегда Виктора ругала, пьянью обзывала, Раисестул в коридоре ставила, когда гостей собирала. У нее Павлик свет в окошке был,а Рая отчего-то решила, что я тут самая плохая, до смешного доходило. Один разВитя, он тогда еще дальнобойщиком работал, привез из поездки пять ведерклубники. Ягода нежная, быстро портится. Вот он и велел Раисе нам половинуотдать, на варенье. Так она не послушалась, клубника пропала, скисла. Вот онакакая! Лучше выбросить, чем Павлика угостить. Знаете, как она мне о его смертисообщила? Снимаю трубку и слышу голос такой радостный: «Езжай в морг, пишиадрес. Твой-то, слава богу, разбился насмерть, умерла докука!»

– Ужасно, – возмутилась я.

Ксюша кивнула:

– Да, но другого я от нее не ждала. И если ужсовсем честно, кое в чем она права. Павлик из меня все соки выпил, видите, какя живу? Думаете, всегда так было?

– Ну…

– От родителей Павлика нам досталось большоенаследство, – вздохнула Ксюша, – квартира хорошая, дачка небольшая.Только Павлик пить начал и все спустил. Вам даже представить трудно, как онсебя вел, уму непостижимо, в результате в прошлом году мы оказались здесь.

– И вы не пытались остановить мужа?

– Я не боец, сказала ему один раз что-товроде: «Если ты сейчас все продашь, где мы жить будем?», а Павлик мигом меняотбрил: «Отвянь, своим распоряжаюсь, ты, если не нравится, к себе уезжай».

Ну я и отправилась сюда. Эта хибара когда-топринадлежала моей бабушке, деревня тут стояла, теперь Москва обступает,наверное, скоро снесут, может, комнату где дадут?

– Погодите, вы с мужем развелись?

– Нет, – грустно ответила Ксюша, –ушла я просто, устала с фантомом человека жить. Павлик душу пропил,ничегошеньки не осталось, совсем ничего, просто другим человеком стал! Он жекниги писал! А потом даже читать перестал, только о водке думал, вороватьначал. Среди ваших родственников есть алкоголики?

– Нет, господь миловал.

– Редкое везение, – безнадежно продолжалаКсюша, – вам меня не понять. Лежишь ночью в кровати и вслушиваешься втишину, чуть в двери ключ поворачиваться начнет, сразу ужас охватывает: какойон сегодня явился? Совсем плохой или на ногах держится? Быстро Павлик деньги отпродажи квартиры и дачи спустил да сюда приехал.

– И вы его пустили? – возмутилась я.

Ксюша скрестила тонкие руки на груди.

– Куда же деваться? Ведь у нас любовь была.

– Похоже, Павел ее недостоин.

– Дело не в нем, а во мне, – пояснилаКсюша, – я сама его себе в мужья выбрала, никто силой под венец не волок.Значит, трезвый хорош, а пьяный плох? Но я вроде клятву давала: в беде,радости, несчастье и болезни быть вместе. Павлик заболел, непорядочно было егооставлять!

Я попыталась справиться с накатившей злостью.Вот поэтому в нашей стране такое количество алкоголиков и несчастных женщин.Тянут бедные бабы безропотно лямку, патологическая порядочность сильноосложняет им жизнь. Может, когда наши представительницы так называемого слабогопола начнут решительно уходить от пьяниц, водкозависимых станет меньше? Ипотом, ну-ка объясните мне доходчиво, почему безудержное вливание в себя«огненной воды» считается болезнью? Может, я просто чего-то не понимаю?