– По коридору третий кабинет, – неотрываясь от писанины, заявила докторица.

Я пошла в указанном направлении и за дверью с табличкой3 обнаружила парня лет двадцати пяти, который ради солидности отрастил себежидкую бороденку. Честно говоря, он добился противоположного эффекта. Отчего-точахлая растительность на щеках сделала его еще моложе.

– Вы ко мне? – сурово сдвинув брови,осведомился вчерашний студент. – Подождите минуту, я сейчас занят!

С самым серьезным видом он встал и началперебирать стоящие на полках папки. Я молча ждала, пока недавний ребенокперестанет изображать профессора. Катюша со смехом рассказывала мне, что почтивсе выпускники медицинских вузов проходят стадию, которую можно назвать«комплекс молодого врача». Оказавшись в больнице и понимая, что ничего незнает, свежеиспеченный доктор начинает усиленно изображать из себя доку.Опытный терапевт никогда не постесняется сообщить больному:

– Что-то мне пока неясен ваш диагноз, давайтепроконсультируемся у хирурга, или гастроэнтеролога, невропатолога,пульмонолога…

Только что вылетевший из ординатуры птенецскорей умрет, чем произнесет подобную фразу.

– Сама была такой, – веселиласьКатя, – нацепила очки с простыми стеклами, хотела старше казаться.

Андрей Олегович попереставлял папки и наконецвымолвил:

– Слушаю.

– Я по поводу Юры Волкова…

Психиатр кивнул:

– Да, есть такой, поступил недавно…

Без конца пощипывая клочкастую бороденку, онпринялся засыпать меня терминами, из которых я поняла лишь один – «состояниестойкого бреда».

– Как он к вам попал? – перебила яэскулапа.

Андрей Олегович взял тоненькую тетрадочку.

– Поступил вызов из Академии имениТопильского, они объяснили, что к ним пришел явно ненормальный человек с елкой!В мае! Естественно, сотрудники испугались! Он ходил по кабинетам, тыкал всем вглаза ветками и просил какое-то лекарство, дабы «вылечить елочку». Когда у негопопытались отнять высохшее дерево, Волков начал кричать:

– Не трогайте, жуки простудятся!

Волкова доставили к нам. В приемном покое онбыл неадекватен, елку не отдал, потребовал позвонить его родственникам, но поуказанному им номеру…

– Это я.

– Кто? – осекся доктор.

– Вы звонили Евлампии Андреевне?

– Да.

– Это я.

Доктор прищурился:

– Правда? Почему же тогда вы сказали, что незнаете Волкова?

– Извините, я забыла про него.

Врач нехорошим взглядом посмотрел на меня.

– Простите, – пролепетала я, – а гдеелка?

Андрей Олегович еще сильнее нахмурился:

– Волков находился в стадии возбуждения, япосчитал возможным разрешить ему взять дерево в палату.

– Слава богу, – вырвалось у меня, –жуки целы!

Андрей Олегович сделал вид, будто тянется ккалендарю, лежащему на столе, но я увидела рядом с длинным органайзером кнопкуи быстро воскликнула:

– Стойте! Мы оба, и я, и Юра, совершеннонормальные. На елке живут короеды, которых следует убить, но до этого онидолжны быть совершенно здоровы, главное, не простудить их.

Брови доктора подскочили вверх. Я поняла, чтоне сумела правильно обрисовать ситуацию, и предприняла еще одну попытку.

– Елку привезли специально из Гнилых гор вАкадемию Тимирязева. На ней сидят паразиты, их надо извести. Но вот беда, еслиони упадут с дерева, то умрут. А как тогда их отравить? Вот и пришлось Юреелочку сюда тащить. Честно говоря, мне его жаль, жучкам явно плохо, да еще Адас Рамиком на них пописали, небось все давно перемерли. Выходит, Юра зря хвойноедерево через столько километров тащил, бедняга! Хорошо хоть Муля ветки несжевала. Впрочем, может, какое насекомое и выжило, в чем я лично сомневаюсь,экология в Москве никуда, бедным жучкам не по зубам. Теперь вам понятно, в чемдело?

Васильков медленно кивнул.

– Слава богу, – обрадовалась я, –недоразумение исчерпано, выпустите Юру, мы домой поедем, и елочку верните,Волков просто расплачется, если ее лишится.

Андрей Олегович засиял улыбкой:

– Конечно, конечно, только, вы сами понимаете,надо оформить необходимые бумаги. У вас паспорт с собой?

– Нет.

– Ах, какая жалость! Ну разве можно в нашевремя по Москве без документов разгуливать.

Я поколебалась секунду и сообщила чистуюправду.

– У меня его нет.

– Все люди, достигшие четырнадцати лет, имеютпаспорт.

– Да, да, правильно, но мой съела Муля.

Андрей Олегович принялся усиленно моргать:

– Кто?

– Муля. Недавно я легла в кровать попить чаю,поставила варенье, полную розетку, и опрокинула ее прямо на паспорт. Пока я затряпкой ходила, дочурка моя весь джем слизала и бордовую книжечку схомячила.Муля такая, если крошку на полу найдет, мигом в рот засунет, у нееотвратительная привычка сжирать все, что плохо лежит. Варенье – это ерунда! Онав три месяца ножки у стола сгрызла, и он упал, хорошо хоть ребенка не задавил,мы ее за это тряпкой отдубасили, но не помогло! Все жует, не поверите, у настелефонные провода аджикой до сих пор намазаны, а то иначе мы регулярно безсвязи оставались, прикиньте, как это неудобно.

– Сколько лет вашей дочери? – ожил АндрейОлегович.

– Э… кажется, три, нет два, впрочем, четыре,да, точно, я вспомнила, четыре. Она родилась, когда меня еще не было у Кати.Кажется, Мульяне исполнилось полгода, когда я появилась в доме. Впрочем, этоневажно! Какую роль тут играет возраст? Вон Рейчел уже семь, а она ни однойтапки не съела!

Андрей Олегович засиял, словно колокол наПасху.

– Хорошо, я сейчас выпишу Волкова, но ктоможет подтвердить вашу личность?

Я призадумалась:

– Катя сейчас кого-нибудь режет, она не можетостановиться, пока человека не унесут. Сережка летит на воздушном шаре, Юляотправилась на Марс… э… Костин Владимир, майор, ответственный человек, работаетв уголовном розыске.

– Хорошо, – кивнул Васильков, –давайте телефоны.

Я продиктовала все номера, включая мобильный.

– Теперь пойдемте, – встал врач, –отведу вас в приемную, подождете там Волкова.

Мы прошли по коридору, Андрей Олегович открылдверь и любезно сказал: