Неизвестно, что на этот счет думали те, кого Герасимов стольнахраписто отодвинул в сторону (вряд ли лучились умилением и кротостью), но длямолодых, дерзких офицеров вроде Бестужева карьера генерала была примером,позволявшим полагать, что времена Бонапарта отнюдь не ушли в прошлое. Причинытакого взлета были широкой публике неизвестны, но посвященные-то понимали:достичь без протекции подобного положения можно лишь одним: блестящей работойна ниве сыска…

Ничего удивительного, что провинциальные полковники чуть лине коврами устилают путь герасимовскому личному посланцу. Следуя логике, можноопасаться, что в губернском жандармском управлении встретит цыганский хор с егоклассическим: «К нам приехал, к нам приехал…».

Зря опасался. Ни цыганского хора у крыльца, ни военногооркестра, ни даже почетного караула из нижних чинов. Все прошло предельнообыденно, в хорошем деловом стиле: в вестибюле Бестужева встретил полковникЛарионов, выглядевший энергичным и бодрым, ничуть не похожий на вчерашнегорассолодевшего, крепко тряхнул руку – судя по хватке, стоит решить, что вчераон прибеднялся, выставляя себя чуть ли не старцем, рамоликом, – и повелнаверх. Дежуривший в вестибюле вахмистр, правда, встал во фрунт так, как,строго говоря, положено тянуться лишь перед генералами. Бестужев попроступритворился, что не заметил этих почестей не по чину, и побыстрее направилсяследом за Ларионовым, браво шагавшим через две ступеньки. Они шли по безликомуказенному коридору, не угнетавшему, но и не радовавшему взгляд, – обычноеприсутственное место…

Кабинет, куда они вошли, судя по табличке на двери,принадлежал Ларионову. Обставлен просто, без роскошных затей. Это Бестужевупонравилось, особенно после рассказов полковника Прудкова, разбиравшего недавнозатянувшийся конфликт меж охранным отделением и жандармским управлением всоседней с Шантарской губернии. Тамошний коллега Ларионова, желая придатьдолжности помпезность, превратил кабинет в помесь антикварного магазина сдекорациями к опере «Хованщина»…

– Прошу знакомиться, господа, – сказал Ларионов,занимая свое место. – Ротмистр Бестужев Алексей Воинович из Петербурга.Наш начальник розыскного пункта, подполковник Баланчук Илья Кузьмич.

Невысокий плотный офицер с ухоженными усами поклонился.

– Коллежский секретарь Силуянов Евгений Павлович,начальник агентурного отдела внутреннего наблюдения, исполняющий временнообязанности заведующего Шантарским охранным отделением.

Молодой, двумя-тремя годами старше Бестужева, человек вштатском раскланялся столь же безукоризненно. Бестужев присмотрелся к нему слюбопытством – Силуянов по внешности походил скорее на университетскогопреподавателя или приват-доцента, а то и на земского либерала: интеллигентноговида, с аккуратной русой бородкой, добавить пенсне – получится вылитый Антон ПавловичЧехов, покойная знаменитость. Правда, внешность сплошь и рядом бываетобманчива, когда речь идет о сотрудниках их епархии. Гораздо интереснее другое:Силуянов как раз и есть тот, кто может отправить для слежки за кем угоднонемаленький отряд филеров… ну, правда, не он один. И не факт еще, что он с умысломпосылал топтунов, тут есть свои нюансы, неизвестные и непонятные постороннемупо причине их полной засекреченности…

– Давайте не будем терять времени, господа? –уверенно начал Ларионов. – Ротмистр командирован к нам лично генераломГерасимовым, а потому всем присутствующим должно быть ясно, что Петербурграздражен и обеспокоен, – причем мы, к нашему стыду, пока что ничего не всостоянии сделать, дабы развеять эти чувства… Алексей Воинович?

– Я кратко изложу историю вопроса, – сказалБестужев, устраиваясь поудобнее в расчете на долгое сидение на жестком казенномстуле. – Случившиеся у вас ограбления золотых караванов стали предметомрассмотрения в самых высоких сферах. Поверьте, господа, я не стараюсь сгущатькраски, а добросовестно излагаю истинное положение дел… Всем присутствующимдолжно быть известно, что в соседней губернии расположены кабинетские золотыеприиски, собственность императорской фамилии. Естественно, последние событиявызвали нескрываемое беспокойство у тех, кто поставлен на стражегосударственных интересов… – он понял, что сбивается на самую низкопробнуюканцелярщину, и стал следить за речью с удвоенным вниманием. – Говоряпроще, господа, высокие чины стали задавать себе вполне понятный в такомположении вопрос: а не перекинется ли эта зараза на кабинетские прииски?Представляете масштаб скандала, который тогда произойдет?

– Да уж, ничего приятного… – горько усмехнулсяСилуянов.

Бестужев продолжал:

– Пословица о том, что у страха глаза велики, лично мнепредставляется справедливой, но мы с вами, господа, обречены на четкоевыполнение приказов начальства… Я постараюсь избежать ненужных подробностей. Выи сами представляете, какие силы были задействованы в столицах. Логично было предположить,что если похищенное золото так и не всплыло в Шантарске, не попало в полезрения внимания здешних служб, то, следовательно, оно вывозится за пределыгубернии. Генерал Герасимов, получив указания Столыпина, стал отрабатыватьнесколько версий. Выполняя одну из разработок. Петербургская охрана вышла наювелира по имени Кондратий Иванович Алентьев, в свое время подозревавшегося впричастности к делу о пятисотенных кредитных билетах. Напомню вкратце: послеограбления Тифлисского казначейства эсдеками, в их руки попало определенноеколичество «петров».[16] Поскольку номера многих из них былизаписаны и несколько подпольщиков арестованы при обмене денег в банках, боеваяорганизация эсдеков решила с помощью сообщников среди граверов изменить номераи попытаться обменять деньги за границей… Забегая вперед, скажу, что внекоторых случаях им это удалось. Так вот, в свое время именно Алентьев, средипрочих, подозревался в переделке номеров, но улик тогда не нашлось. Затопоявилась возможность подобраться к нему с другого направления: от одного изсекретных сотрудников поступили сведения, что Алентьев замешан в потаенныхторговых сделках с золотом… деликатно говоря, не имеющим на себе государственногопробирного клейма. Был немедленно произведен обыск, в ходе которого мы и всамом деле обнаружили три слитка золота высокой пробы, но кустарногопроизводства, – проще говоря, выплавленного неизвестными русскимиумельцами в домашних, так сказать, условиях. И, что гораздо интереснее, былонайдено около фунта самородного, шлихового золота. Привлеченные эксперты, вквалификации коих департамент не сомневается, однозначно определили это золото,как происходящее из ваших месторождений, расположенных на юге Шантарскойгубернии. Заключение у меня с собой, вы потом можете ознакомиться… Вполнепонятно, господин Алентьев был лишен свободы и допрошен. Сначала он тянул времяи преподносил небылицу за небылицей, но впоследствии понял, что этобессмысленно и пора выходить из этой истории с минимальными для себя потерями…

– Говорил я, что это – эсдеки! – торжествующевоскликнул Баланчук. – А вы, Евгений Павлович, уверяли, что эти негодяипартийной принадлежности не имеют вовсе…