реабилитаций, серьезных решений, но забывают о ежедневных маленьких действиях. А они накопительно дают большой результат. Главное – накопительно!

– Поняла.

– К кому вы еще пойдете за мнением?

– Э-э-э, – не ожидала Саша

– Сходите к нескольким коллегам, не надо доверять жизнь ребенка одному человеку. Врачи ошибаются, а чем больше мнений, тем проще делать выбор.

– Спасибо!

– Пока не за что, – сказал доктор. – Но у нас все еще впереди. Ну, Мальчиш-Кибальчиш, до встречи.

Вечером они лежали на кровати, Саша смотрела, как засыпает ребенок, и размышляла. Бодрый доктор вселил надежду. У них был четкий план. Было новое лекарство. Был энергичный опытный специалист. И хоть это было неправильно, но если нужно верить в Бога, то она готова верить в этого врача, когда он излечит ребенка. А может, эта божественная тема просто никак не отпускала, никак не оставляла ее, подпитываясь со всех сторон.

Как бы то ни было, в последние недели в ее жизни явно что-то сдвинулось. Даже запланированная на выходные встреча с подругами вселяла надежду. Только без Яны, она пока так и не ответила.

Мальчик почти закрыл сонные глаза, но затрясся, а потом замер. Опять приступ. Может, Бог для этого и нужен, чтобы дать ответ, найти решение как жить, любить, радоваться кофе и вину, страдать из-за мелочей, когда на фоне столько трагедий, когда война, голод, пожары и наводнения, когда приступы эпилепсии у собственного ребенка Как научиться продолжать жить?

Что советовал доктор? Петь? Петь.

Она открыла рот и начала: «По синему морю к зеленой земле плыву я на белом своем корабле…»

корабле

корабль ли религия?

а вера?

Религия не вера. А вера – это не услуга, которую ты получишь, отправив запрос на электронную почту. Бог – не слуга, не надсмотрщик, не палач, не ангел и не дьявол. Бог – это не приложение для верующих на телефоне. Бог – это не распродажа чудес, стоит лишь попросить, а сначала захотеть да, всем восьми миллиардам на земле захотеть

«…Пусть мама услышит, пусть мама придет, пусть мама меня непременно найдет…»

Он – это не «Пожалуйста, оцените нашу услугу по пятибалльной шкале, чтобы мы могли стать лучше. Порекомендуете нас друзьям? Спасибо за вашу оценку. Вы можете перейти в магазин, где продается наш эксклюзивный мерч. Мерч веры». Хотя какая разница, где люди обретают Бога, если они его обретают. Никакой, если это искренне, но ведь нет, а может, и да. Главное – духовность или хорошие дела?

«…Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети. Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети…»

Ее мальчик улыбался. А она повторяла припев все снова и снова и снова, и снова И тут поняла наконец поняла что больше никогда не будет одна.

где эта сохраненная картина

Чем дольше она смотрела на монаха своего уже в доску монаха тем явственнее вырисовывались тени. Но больше они не пугали. Тени были ее опорой, ее прошлым, ее базой, тем, что будет основой ее личности всегда.

попробуй любить, попробуй больше отдавать, не падать ничком от жалости к себе, а клониться, крениться, но все равно вставать

И точно, подумала Саша. Может, и не нужен никто, чтобы среди ночи ему можно было написать о грусти. Может, вполне достаточно самой себя.

и был бы кофе, и вино, и немного спокойствия, тишины, да, немного тишины

и так со всем можно справиться

обязательно

– Тут нужно две печати.

Саша оторопела. Мысленно она уже похвалила себя и ребенка, что квест закончился. Она привезла папку документов, чтобы важный дяденька в кабинете передал их на МСЭ, еще до приема. Квест закончился. Все. А, нет.

никогда не будет все

– Где?

– Одна ставится у заведующей, другая в регистратуре, она есть, должны быть круглая и прямоугольная.

– Меня не предупредили.

Дяденька развел руками, что могло значить и «или сама забыла».

– Без них никак?

– Нет. Значит, так, – он посмотрел на часы. – Сегодня я уеду, а завтра с утра документы отправлю, привозите до одиннадцати.

– Хорошо, спасибо!

– Только давайте точно, меня потом не будет, прием у вас в понедельник уже, а документов нет. Чтобы не переносить.

Конечно, не переносить. Она так долго этого добивалась.

Несмотря на усталость, она сразу поехала в поликлинику – закончить дело. Но ребенок устал и пришлось основательно раздеться, покормить смесью в огороженном уголке, собрать все вещи, норовящие расползтись по всем доступным поверхностям. Когда Саша поднялась на нужный этаж к заведующей, позвонила Инна:

– Что завтра делаете? Может, после Машиной школы заберу вас в гости? Она до часу-двух.

– Утром поеду документы отвозить на МСЭ. А потом с удовольствием, – обрадовалась Саша.

– Я приеду, как отвезу Машеньку в школу, – предложила Инна. – Отвезешь эти документы, одна кофе попьешь где-нибудь, завтра тепло, а я посижу. А потом вместе поедем к нам. Может, с ночевкой?

– Отлично, я за!

Только Инна рассмеялась, наболтав про «уложим и будем пить вино и сплетничать», и отключилась, как Саша увидела желтую шапку. Два знакомых парня отдыхали на скамейке в начале коридора, недалеко от кабинетов.

– Здравствуйте!

– З-здрассте, – брат заикался.

– Привет!

Саша неловко освободила пережатую переноской руку, поставила на пол, убрала телефон и села рядом с желтой шапкой. Взяла своего мальчугана на руки, удобно разместила удивительно, как быстро и точно, только она знала, как ребенку будет комфортно и безопасно

– Прикольный мелкий, – одобрил брат, и отчего-то Саше стало очень приятно.

– А ведь я ходила в церковь, – первым делом призналась она. Сама еще не поняла зачем.

– И как? Здорово же? – глаза у желтой шапки загорелись.

– Ой, не слушайте его. Д-д-да Серый просто помешался на этом Боге, – вставил его брат. – Скоро меня насильно п-поведет.

– Удивительно, как ты еще столько лет держишься.

– Да вот еле-еле.

– Подожду годик, а потом, если не возьмешься за ум, то волоком тебя, волоком.

Они оба смеялись, не обращая внимания на взгляды людей. А Саша пыталась найти ответ, чтобы не оскорбить никого, но и не соврать. Врать этим подросткам казалось делом невозможным.

– Не думаю, что это мое. Мне понравилось, как там тихо и как пахнет. Я бы посидела внутри часок-другой, одна, в углу, в тишине. – Саша на мгновение прикрыла глаза, представив покой, а потом снова открыла. – Но ничего особенного я не ощутила.

– В первое посещение так может быть.

– А зачем в-вам это? – спросил брат.

Саша пожала плечами, правой рукой поигрывая пальчиками ребенка.

ради него, ради прощения, ради неодиночества

– Бог внутри каждого. Думаю, вы найдете свой способ обрести его.

– Опять как проповедник или, к-к-как его там, священник. Хватит выступать, бесишь.

Желтая шапка ласково посмотрела на выделывающегося брата.

– Ни секунды покоя, – объяснил брат. – И этот Бог, от которого я уже устал, м-м-мелкому вашему вон тоже надоело, ворочается у-уже, и больница вечная. Я п-просто хочу поиграть за компом и газировку выпить, п-пока могу. А родители…

пока могу, пока могу, пока он может

– Родители, что? – тихо переспросила Саша. Парень махнул рукой.

– Они постоянно что-то невпопад придумывают. Р-раньше мы страдали от совместных походов в лес к комарам – а я дикий инсектофоб, это значит, у меня фобия насекомых, если вы не знали, что такое инсектофобия. У мамы с папой это называлось «быть с с-семьей, семейные традиции, семья навсегда» и так далее. А с-с-сейчас – вечера с кино и едой, видеоигры с отцом, разговоры о книгах с матерью, настолки. С-сколько м-можно! Ну, не постоянно же! Может, я с девчонкой хочу пойти за угол, а тут ваши семейные к-к-киновечера, – громко и деланно простонал брат.

– Сбежать от нас, значит, захотел, – весело хлопнула его по плечу желтая шапка.

– С медсестричкой, – хихикнул брат. – Видел, какие девчонки-интерны в ортопедии?

– А как же.

– У меня д-дистрофия, одна из, разновидность, – брат изменил выражение лица на серьезное, – прогрессирует так, что через несколько лет я смогу только мычать и есть через трубку. Поэтому м-медсестрички мне не помешают.

Саша потрясенно молчала. Брат наслаждался эффектом. Он обращался к Саше, но смотрел на желтую шапку и, казалось, разговаривал больше с ним. Может, смущался ее. Она ведь тоже