Минут пять мы шли молча, потом Олег вновьзаговорил:

— Ты его хорошо разглядела?

— Того мужчину? Нет. Лица ни разу невидела. Может, лица и нет вовсе или видеть его не полагается, — хихикнулая, однако Олег шутку не принял.

— Не говори глупостей. Теперь ты,надеюсь, понимаешь, что здесь ни намека на мистику. Человек этот из плоти икрови.

— Значит, ты его хорошо разглядел? —спросила я. Мой вопрос привел его в некоторое смущение.

— Физиономии его я тоже не видел, тамкругом деревья, а он стоял… занятно, как он умудряется выбрать место — и рожуне разглядишь, и смотаться легко. Но кое-что у нас все же есть: высокий мужчинаспортивного телосложения, волосы темные, одет в черную кожаную куртку.

— Не густо, — пожала я плечами.

— Бывало и похуже. Он от нас не уйдет,тем более что парень нахальный, любит покрасоваться. Звонки или письма были?

— Нет. Писем не было, и звонков тоже. А утебя есть новости?

— Пока ничего. Но… черт, надо было тебяеще тогда послушать. Ты видела его за несколько минут до гибели Людмилы…

— Я видела мужчину, но не видела еголица, так что утверждать, что это один и тот же человек, не могу, хотя яуверена, что это так. Абсолютно уверена. Но для милиции этого мало.

— Для милиции возможно, но не для меня.От того места, где он стоял, когда ты его увидела в первый раз, до лестницывсего несколько метров. Он мог выжидать время, когда Людмила останется налестничной клетке одна. Столкнуть ее вниз и спокойно войти в лифт или юркнуть вкоридор. Там же настоящий лабиринт. С Ольгой сложнее, машина была исправна, носама Ольга здорово выпила. Он мог ее напугать, предположим, некоторое времяпреследовал ее на другой машине, а там дело техники. Горбовский ждалсантехника, парень позвонил в дверь, и Горбовский решил, что это сантехник. Итот…

— Горбовский умер от сердечногоприступа, — вздохнула я.

— Возможно, он увидел что-то такое, чтоспровоцировало приступ. Парень неспроста возле тебя вертится, это же очевидно.А что у тебя на работе?

— Ничего, — пожала я плечами. —Хотя мое назначение вроде бы вопрос решенный. Допустим, кто-то из наших спятили избавляется от конкурентов, но Горбовского-то убивать какой смысл?

— Смысл есть. Все дело в сайте, точнее, всловах, которые убийца оттуда позаимствовал. Горбовский наверняка знал убийцуили мог догадаться, кто это.

— Но если я фактически уже получиланазначение, то убийце следует поторопиться, — невесело усмехнулась я.

— Вот это меня и беспокоит, — оченьсерьезно ответил Олег. — Слушай, у тебя есть парень?

— Что? — не поняла я. — А-а… незнаю.

— Как это? — удивился Олег, что, вобщем-то, понятно.

— Он считает, что есть, а я в этомсовершенно не уверена.

— То есть ты его не любишь? Слава богу…Значит, у меня есть шанс, к тому же это значительно упрощает дело.

— Какое еще дело?

— Охрану. Я серьезно считаю, что мне надопожить у тебя.

— По-моему, это глупость, — спокойноответила я. — Я вполне могу свалиться с лестницы в офисе или разбиться подороге на работу. Так что охранять меня дома нет смысла.

— Ну вот, а я рассчитывал, что мы узнаемдруг друга получше и ты, возможно, обратишь на меня внимание.

— Ты шутишь? — нахмурилась я.

— Не шучу.

— Тогда ты странный человек. — Мневдруг захотелось остаться одной, я мысленно придумывала слова извинения, чтобыпоскорее уйти, злясь на себя, на него за то, что надо что-то говорить,объяснять.

Олег взял меня за руку.

— Ульяна, это случилось двадцать летназад. И ты даже не уверена, что… что так оно и было. Почему бы тебе непоговорить с мамой? Ведь ей наверняка известно…

— Мамы не было на пруду, — покачалая головой. — К тому же ты прав, это давняя история, и мама очень хотела,чтобы я ее забыла. Так зачем же расстраивать маму?

— Но теперь ты убедилась, что во всейэтой истории нет ничего мистического? — спросил он.

— Убедилась, — кивнула я, чтобысделать ему приятное. — Идем к машине. Мне еще придется поработать сегодня.

Мы простились, и я отправилась домой. Работатья не собиралась, однако компьютер включила сразу. В почтовом ящике одно новоеписьмо. Увидев адрес отправителя, я вздохнула едва ли не с облегчением, и всеже рука замерла на мгновение, я зажмурилась, щелкнула мышкой и открыла глаза.«Я есмъ пастырь добрый», — прочитала я, ниже крупными красными буквами:«Пятое Евангелие». Первая фраза показалась знакомой. Я нашла в ИнтернетеЕвангелие от Иоанна. Так и есть. Цитата взята оттуда. Глава десятая, стих одиннадцатый.«Я есмъ пастырь добрый», повторила я, силясь понять, что это могло значить.Особых идей не наблюдалось. Вторая фраза вовсе ставила в тупик. ПятоеЕвангелие? Я не знаток Священного Писания, но помнила, что Евангелий существуетчетыре. От Матфея, от Иоанна, от Марка и от Луки. Однако решила свои знанияпроверить. Через десять минут убедилась: я не ошиблась. Четыре апостоласоставили описание земной жизни Христа, за что и были названы евангелистами. Опятом евангелисте ни слова. «Пятое Евангелие», — напечатала я и щелкнуламышкой. Не знаю, чего я ожидала, но увиденное повергло меня в недоумение.«Пятое Евангелие» — словосочетание весьма популярное. Я наугад открыла одну изстраниц и прочитала: «Пятое Евангелие».

Просидев полночи за компьютером, я могла суверенностью сказать: понимать, что происходит, я больше не стала. Кромечетырех Евангелий, вошедших в христианскую Библию, есть еще так называемыеапокрифы. Но как все это связано с происходящим?

Я пыталась найти разгадку, читая апокрифы,глаза слипались, голова раскалывалась. В комнате стало светло, я взглянула начасы и с удивлением поняла, что уже семь часов утра.

Я выключила компьютер и пошла в ванную.Холодный душ меня не взбодрил, я трясла головой, силясь прогнать дрему,казалось, что я способна уснуть стоя. Почистила зубы, умылась, снеудовольствием посмотрела на себя в зеркало. Лицо помятое, вроде бы дажеопухшее (за ночь я выпила три чашки кофе и огромное количество чая), глазапокрасневшие, в целом вид совершенно неподходящий для очередного трудовогоподвига. Я подозревала, что сегодня буду никудышным работником, и дажеподумала, а не сказаться ли мне больной и завалиться спать? От этой мысли сталостыдно, и я пошла готовить кофе.