в этом году – девять?) начались проблемы в школе из-за её невидимого друга. Что, если это не просто фантазия маленькой девочки, а самый настоящий инвиз? Поразмыслив над этой ужасной возможностью, я решил взять на себя смелость вторгнуться в вашу частную жизнь с непрошеным советом. Мне кажется, вам было бы полезно проконсультироваться со специалистами компании «Nomokar Inc». Пусть они определят природу этого явления. Безвредный ли это воображаемый друг или коварное создание, способное навсегда разрушить вашу семью. Я хорошо понимаю, что, учитывая произошедшее в моём роду, мой совет может показаться вам излишней предосторожностью. Видимо, он таковой и является. Как говорится, ошпаренная кошка и холодной воды боится. Но… Вам решать.

Искренне ваш,

Арчибальд Пренстон

Пренстон-холл, Шотландия

февраль 2009

14. Синий Кролик, супергерой суперманги, мастерская в Синдзюку, Токио

Мой мангака может нарисовать абсолютно всё. Солнечные отблески на изнанке моста через реку. Окно в поезде, простёганное дождевыми каплями. Гаснущую улыбку лисы, когда она только начинает сердиться. Да что там – улыбку, да что там – окно. Мой мангака может нарисовать даже скрежет зубов сушёной сардинки. Собственно говоря, именно его он сейчас и рисует. А я сижу у него на столе и наблюдаю за тем, как он это делает. Это занятие мне никогда не надоест.

А ещё мой мангака нарисовал меня. Не верите? Между тем, это чистая правда. Я прекрасно помню, как мы оба тогда удивились. Сначала надо мной появились его глаза. Это было первое, что я увидел в своей жизни. Огромные, они смотрели внимательно сверху и были похожи на половинки двух чёрных лун. Почему-то меня совершено не беспокоило, что чьи-то глаза так пристально меня рассматривают. Я и сам глядел в них, не отрываясь. Постепенно у меня возникло какое-то странное ощущение в правой нижней лапе, её слегка покалывало. Я попытался посмотреть вниз, но всё вокруг было затянуто белым маревом, в котором невозможно было ничего разглядеть. Покалывание усиливалось, и наконец я весь, от лап до хвоста, как-то разом встопорщился, а белое марево вокруг вскипело, как молоко. Когда меня перестало потряхивать, я понял, что огромные глаза уже не единственное, что я могу различить. Я увидел небольшую комнату с окном, увидел фигуру человека, сидящего за столом, и увидел его лицо. Человек – мой мангака! – смотрел на меня с выражением, которое он частенько рисует на моей морде, когда я в очередной раз проваливаюсь в западню, подстроенную зловредным Корнелиусом. «Э-э?!» – вот что было написано на его лице, когда он обнаружил меня, сидящего около банки с тушью на его столе. В тот момент я тоже не очень хорошо представлял, что я за «э-э?!» такое, поэтому на всякий случай пошевелил ушами – как можно благожелательнее. К слову сказать, шевелить ушами мне сразу понравилось.

С того памятного дня минуло четырнадцать лет и тринадцать книг про Синего Кролика – то есть, про меня. Мой мангака не прочь со мной поболтать, поэтому я знаю, что однажды он получил заказ на детективную мангу от культового альманаха «Флай!». Альманах выходит каждую неделю тиражом три миллиона экземпляров – нехилый такой тиражик, йо? – и рассчитан на детишек от десяти до пятнадцати, те ещё сорванцы. Мой мангака подписал стандартный контракт, по которому он каждую неделю должен сдавать в редакцию тридцать листов манги. Тридцать альбомных листов детективных приключений, а ведь их не только нарисовать, их и сочинить сначала надо! Немудрено, что он всю голову сломал, придумывая своего главного героя, который не дал бы читателям заскучать – и в результате получился ушастый я, а со мною, смею вас заверить, соскучиться ещё никому не удавалось. Таким уж создал меня мой мангака.

Между прочим, я не сразу стал Синим. Это любопытная история, дайте-ка я её вам расскажу. Первая манга с моим участием называлась «Одноглазый Кролик и Посох Дождя». В ней я впервые встретился с Аптекарем Корнелиусом, который известен тем, что виртуозно тырит разные драгоценные вещицы, словно рисовые колобки с дощечки таскает. Аптекарем его прозвали, потому что когда он крадёт не для собственного удовольствия, а по заказу, то плату взимает золотыми брусочками, которые взвешивает на аптекарских весах. Уж не знаю, из каких глубин своей сложной личности мой мангака выудил этот персонаж, но я искренне рад, что Корнелиус остаётся нарисованным. Не представляю, что я стал бы делать, выберись этот прохвост в один злосчастный день из чернильной рамки. Мне с ним и на бумаге хватает хлопот.

В своей первой манге я гонялся за Корнелиусом, слямзившим у знаменитого фолк-музыканта его любимый инструмент. Если кто не знает, посох дождя, он же – дождевая флейта, это такой высушенный пустотелый кактус, внутри которого перекатываются мелкие камешки. Кому и зачем понадобилась заказывать Корнелиусу эту штуковину, я так и не понял, но накуролесили мы с ним на пару тогда знатно.

По традиции манга была нарисована чёрно-белой, однако при печати чёрный цвет поменяли на синий – видимо, для разнообразия. И как-то так получилось, что, во-первых, я сразу всем понравился (ото-ж!), а во-вторых, меня стали называть не Одноглазым, а Синим Кроликом, что намного ближе к действительности. Не, ну правда. «Синий» мне нравится гораздо больше, чем «одноглазый», потому что с глазами у меня всё в порядке, просто правый я от греха подальше прикрываю чёрной повязкой. Неохота, знаете ли, без конца прозревать чужое прошлое, иногда хочется пожить и обычной кроличьей жизнью. Но эта моя способность здорово помогает в моей работе. Я ведь сыщик, я не говорил ещё? Так вот, когда я прихожу на место преступления – в музей, в фамильный особняк, в подвал банка, – я открываю свой правый глаз и при его рубиновом свете отчётливо вижу, кто тут был и что тут делал. Чаще всего выясняется, что наследил Корнелиус, но иногда попадается рыбёшка и помельче. А когда знаешь, как украли, найти того, кто украл, пара пустяков. А там и до украденного недалеко.

У меня раскрываемость стопроцентная! Не без удовольствия замечу, это страшно бесит Аптекаря Корнелиуса. Помните, я упомянул, что сейчас мой мангака рисует скрежет зубов сушёной сардинки? Про зубы сардинки обычно говорят, когда хотят описать бессильную злобу. Смотрите, как это выглядит на бумаге: кошачья морда Корнелиуса крупным планом, усы-пики торчат во все стороны, жёлтые, как у тигра, глаза сощурены, и его любимое ругательство, которое кроме него и выговорить-то никто не может – «Сальтофформаджжио!» – висит