Солнечный свет слепит даже сквозь смежённые веки. Со всей этой кутерьмой так давно не удавалось нормально выспаться, что я невольно жмурюсь и переворачиваюсь на другой бок, прячась от ярких лучей. Мне снился сон, полный радости и неги. Пытаюсь ухватиться за остатки видения, но оно ускользает. Кажется, привиделось, что я наконец-то кому-то нужен. Не помощь, не магия, а я сам.

Тонкие девичьи руки оплетали мою шею. Кто она? Та, что звала меня. Томно шептала моё имя. Пробегала белыми пальцами по спине. Впивалась ноготками, смеялась и прижималась теснее. Я был счастлив!

Проникаясь этим чувством, сладко потягиваюсь, всё ещё не смея открыть глаза. Сколько же я проспал, если солнце так неумолимо светит в окно?

Щурюсь. На ресницах дрожат радужные блики. Взгляд фокусируется не сразу, но когда это происходит, я поднимаюсь так резко, что бьюсь головой о полку над кроватью. Откуда она здесь? Возле моей постели нет никаких полок.

– Ну, чего ты заметался в такую рань? – спрашивает голос из сна.

Я не осмеливаюсь повернуться, хотя уже знаю, кому он принадлежит. Понимание пронзает, как ржавый гвоздь подошву сапога, глубоко впиваясь в плоть. Вскидываю руку, но она застывает, так и не коснувшись моей макушки. Чувствую, как дрожат ладони.

– Ты быстро спохватился. Да, Алес, твои рожки – я их вижу. А королевская чета в курсе, что один из магов совета полукровка-фейри?

Я так и не решаюсь обернуться. Свешиваю ноги и сажусь на край кровати. Леэтель приникает грудью к моей обнажённой спине. Кожа к коже. Она дотрагивается до одного из рогов, и тело словно пронзает молнией. Руки покрываются мурашками, пальцы немеют.

– Как ты собираешься воспользоваться новообретённым знанием?

Стараюсь спрятать страх за небрежным тоном и холодностью слов. Если придворная растреплет, что я фейри, будет скандал. На границах с землями Дивных неспокойно. Король может решить, что меня подослали. Что тогда станет с королевой, которая поручилась за всю свою свиту?

– Дай угадаю, ты уснул, утратил контроль, и морок, скрывающий твою маленькую особенность, спал сам собой?

Соблазнительница растягивает слова так, что фраза походит на довольное мурчание дикой кошки. Я продолжаю хранить молчание. Что тут скажешь, когда она уже и сама обо всём знает. Отец был прав, я не готов…

Она снова легко касается кончика рожек, ероша волосы, но я перехватываю её руку. Резкий поворот. Тесно прижимаю женщину к себе, раздумывая, не свернуть ли ей шею, пока не подняла шум.

– Хочешь, научу их прятать? – Она нежно гладит меня по щеке, доверительно заглядывая в глаза.

– Я умею, но что толку. Любой морок рассеивается, стоит потерять концентрацию.

– А что, если никакое колдовство и не нужно?

Видя моё замешательство, Леэтель расплывается в довольной улыбке. Она поднимается с кровати, нарочито медленно подходит к столу и тянется к стоящей на нём шкатулке, с удовольствием выставляя напоказ все изгибы тела. Смущённо уставившись в стену, я слышу тихий щелчок. Мгновение спустя придворная снова льнёт ко мне, помахивая перед носом зажатым в вытянутой руке венцом. Серебряная проволока оплетает полтора десятка заострённых белых кристаллов, похожих на клыки в зверином оскале. Леэтель ловко вынимает из оправы два самых крупных камня и водружает украшение мне на голову. Металлическая проволока обхватывает рога так, словно им там самое место, словно ювелир создал венец под заказ. Я пробую мотнуть головой, но он сидит как влитой.

– Одной проблемой меньше, – усмехается придворная, прикусывая меня за заострённый кончик уха.

– Спасибо!

Новая волна смущения обрушивается валом.

– Думаю, это начало крепкой дружбы… с привилегиями.

Услышав это, я захожусь кашлем. Леэтель звонко смеётся.

В последние дни мы с Алестатом почти не пересекались. Когда я просыпалась, его не было рядом, когда собиралась ко сну, он тоже не появлялся. Спальное место в повозке у нас было одно на двоих, и деликатность мага приятно удивляла. Но почему-то я волновалась, гадая, приходит ли он ночевать или сутки напролёт бродит по полям и лесам, сопровождая обоз. Такое поведение можно было списать на осторожность. Подумаешь, ушёл на разведку?! Если бы не крепнущее ощущение, что за столь короткий срок мы сильно отдалились.

С одной стороны, это радовало потому, что я не могла спокойно смотреть ему в глаза, после тех сцен из прошлого, которые видела во снах. Но с другой, чародей ведь не знал, что мне снилось, а значит – его поведение изменилось не из-за этого. Наши отношения потеплели совсем недавно, и я боялась, что спугнула эту тень зарождающейся дружбы. Неужели на волшебника так повлияла наша ссора? Или причиной стали слова старой паломницы, подслушанные им? А может быть, состояние чародея ухудшилось, и он избегает меня, чтоб не беспокоилась лишний раз?

Помнится, посол фейри грозил, что вместе с магией Алестата может покинуть сама жизнь. Телесная рана сильно болит, но время всё лечит. А вот разрушение разума, отрицание своей личности, медленно отравляет человека изнутри.

К счастью, исчезновение волшебника оставалось незамеченным. Помощь лекаря уже давно не пригождалась никому из богомольцев. Все мои заботы сводились к тому, чтоб прикладывать подорожник к разодранным коленкам и вытаскивать занозы из пальцев вертлявой ребятни, то и дело норовящей вскарабкаться на деревья или позадирать Вальдара. Детвора, до этого постоянно искавшая общества мага, изнывала от безделья и совсем отбилась от рук. По мере приближения к храмовым землям, паломники всё больше времени проводили, вознося молитвы Великой Богине, им и дела не было до развлечений своих малолетних отпрысков. В итоге из помощницы друида меня быстро разжаловали в няньки.

Пользуясь тем, что обоз остановился на привал возле реки, дети плескались на мелководье, кричали и брызгались. Следить за этой стайкой беспрестанно галдящих купающихся воробьёв было той ещё задачкой. Разморённая полуденным зноем, прикрыла глаза, лениво почёсывая лежащего кверху пузом фамильяра. Истошные вопли жестоко вырвали из забытья.

Не сразу сообразив, что происходит, я заметалась и лишь спустя пару мгновений увидела в кажущемся спокойным потоке взметнувшуюся вверх маленькую ладошку. Самого младшего сорванца унесло течением. Детский плач и причитания смешались с моим надрывным криком. Я метнулась следом за всё ещё держащейся над водой белобрысой макушкой, но быстро потеряла её из виду. Тут мимо пронеслась тень. На ходу скинув тяжёлый плащ, Алестат бросился в воду. В два гребка достигнув того места, где только что из последних сил барахтался мальчишка, маг нырнул. Минута, другая. Ничего! Только венок из дубовых листьев, который Алес не снимал с начала путешествия, мерно покачивался на волнах.

У меня сердце зашлось. Щурясь от солнечных бликов, я всматривалась в водную гладь. Ну же! Хоть что-то! Пузырьки? Взмах руки?