class="p1">– Здравствуй, дорогой.

Как только я услышал её голос, то сразу перенёсся в уединённость её гардеробной. По сравнению с огромным домом, где я находился, с собственным лифтом и бесценными произведениями искусства, она казалась тёплой и уютной.

– Где ты? С тобой всё в порядке? – спросила мать с той же тревогой в голосе, как и всегда, когда я звонил неожиданно.

– Вот, остался у Митников на выходные. Не волнуйся о том, сколько это стоит. Они заверили, что можно позвонить. Как ты? Очень по тебе скучаю, – быстро выпалил я.

Сквозь помехи на линии услышал, как на заднем плане лает Синдбад. Когда мама положила руку на трубку и сказала папе, что звоню я, весть об этом мигом разнеслась по всему дому. Братья и сестра сразу бросились к телефону, чтобы поговорить со мной. Родной дом протянул мне руку через океан, как тянулись бронзовые руки на чёрном кожаном столе передо мной.

Швейцария казалась унылым местом. Захотелось вернуться домой – хотя бы потому, что там я уже знал, где именно расставлены возможные ловушки.

С неохотой я повесил трубку и направился в столовую. Эрик, Эллен и Нэйтан ждали меня. Они что-то бубнили время от времени, но почти не разговаривали друг с другом. Вулфи сидел у ног Нэйтана, поднимая свою огромную чёрную голову только тогда, когда ему казалось, что его собираются накормить объедками со стола.

Передо мной стояла тарелка с едой, свисавшей с краёв. Я почувствовал себя побеждённым ещё до того, как поднял вилку. Моему с таким трудом отвоёванному принципу брать столько еды, сколько смогу съесть, противостояла тарелка, приготовленная специально для меня на кухне: груды варёной картошки, спутанные ветки брокколи и огромный кусок мяса.

В тот момент мне вдруг стало всё равно: придерживаюсь я своих принципов питания или нет. Аппетит спешно покинул меня, и пришлось катать еду по своей тарелке, как обычно и делал до того «великого дня», когда я отказался съедать больше, чем хотел. Нэйтан проткнул большой кусок мяса на моей тарелке и помахал им перед Вулфи.

В воскресенье в доме весь день были лучшие друзья Эрика, чем заметно оживляли атмосферу. Пер-Хенрик (или П.-Х., как его все звали) был высоким, светловолосым, симпатичным шведом из класса Эрика. Как, впрочем, и Ассен, коренастый болгарин. Эти двое сплотились вокруг Эрика и выглядели неразлучными приятелями. Во второй половине дня они сидели в комнате Эрика, фантазируя о сюжетах фильмов и других проектах. Они относились к тем молодым людям, что постоянно строят вместе умозрительные планы на будущее – но не ради воплощения их в жизнь, а чтобы просто пофантазировать.

Дверь в комнату Эрика была открыта, и я стоял возле неё так, словно вчера не испытывал унижения. П.-Х. сидел у открытого окна, и ветерок шевелил его светлые волосы. Ассен растянулся на полу в позе мертвеца, а Эрик небрежно вытянул ноги на стол. Когда Эрик увидел, что я топчусь у двери, то помахал рукой и указал на стул.

– Джонни, давай введём тебя в курс дела, – начал Эрик. – Сейчас работаем над сценарием фильма о Швейцарии во время Второй мировой войны. Официально страна сохраняла нейтралитет, но неофициально – пропускала нацистские поезда через немецкие районы Швейцарии и хранила золото, отобранное нацистами у евреев в лагерях. Если хочешь, можешь что-нибудь добавить. Если нет, тогда лучше молчи.

– Ты нашёл в библиотеке книгу, о которой я говорил, «Письма к Сюзанне»? – спросил Эрик, явно неофициальный капитан команды, у Ассена.

– Я просмотрел её, но не взял. Не думаю, что она нам пригодится.

– Итак, мы знаем, что швейцарцы – и до, и во время войны – не пропускали тысячи евреев и беженцев через свои границы. Мы знаем, что ставили штамп «Е» в их паспортах и клали деньги евреев в банки в Женеве и Цюрихе. Мы знаем, что купили сотни тысяч кусков золота Мельмера, украденных у жертв Холокоста. Как и то, что пропускали нацистские поезда через свои границы. Как мы можем превратить это в историю? – спросил Эрик.

Все трое кисло посмотрели друг на друга. Помимо того, что местом действия их фильма станет сочувствующая нацистам немецкоязычная Швейцария времён Второй мировой войны, больше не возникало никаких идей.

– Что, если у одного из пронацистски настроенных полковников швейцарских вооружённых сил есть жена-еврейка и она пытается тайно перевезти свою семью в страну. Так пойдёт? – спросил наконец П.-Х. Остальные пожали плечами.

– Что думаешь, Джонни? – обратился ко мне Эрик.

– Звучит, как хороший поворот. Может быть, сможете его использовать? – предположил я.

Спекуляции и сюжетная линия зашли в тупик. Эрик с приятелями делали заметки в своих маленьких блокнотах и праздно перелистывали страницы справочников.

– Ассен, принеси нам эту книгу. Может быть, отыщем ещё одну идею. Эй, ребята, знаете, что сделал отец Джонни? – спросил Эрик. Они подняли глаза. Я сразу почувствовал тошноту. Прежде чем Эрик произнёс ещё слово, я уже знал, что за этим последует.

– А что он сделал? – спросил П.-Х.

– Не поверите, – воодушевлённо начал Эрик. – Дал деньги и послал его к проститутке. Можете в такое поверить? Может, стоит включить это в сценарий?

– Я слыхал, что отцы делали что-то подобное раньше, но это редкость даже для Болгарии. Ну и как она, Джонни? Не слишком ли ты молод для такого опыта? В моей стране каждый отец ждёт, пока мальчику не исполнится по крайней мере тринадцать. Я и не знал, что в Америке отцы тоже делают такое для своих сыновей. Тебе же уже есть тринадцать? – спросил Ассен доброжелательным голосом.

– Мне почти шестнадцать! – обиделся я.

– О, ну тогда нормально. Давай тогда расскажи… Какой она была?

– Повтори им то, что рассказывал мне вчера. Не опускай подробности, – бросил Эрик.

Я монотонно начал пересказывать то, что Эрик уже слышал.

– Лучше сразу начинай про ту часть, где секс! – перебил Эрик.

– Не хочу… – я уставился в пол. – Сам, если хочешь, расскажи.

– Эрик, оставь бедного ребёнка в покое. Он не обязан рассказывать нам, если не хочет. Мы сами можем всё додумать, – рассудительно произнёс Ассен.

– Она расстегнула твою ширинку и взяла в руки твой член, так? – предположил Эрик.

– Нет, всё не так. Поцеловала меня в щёку, а потом взяла за руку и усадила на кровать. Затем встала на колени и начала расшнуровывать мои ботинки. Затем расстегнула мой ремень и сняла с меня носки. Это всё, что я скажу, Эрик, – насупился я.

– Джонни, ты обо всём умалчиваешь. Почему ты такой коварный? – удивился он. И, указывая на П.-Х. и Ассена, добавил: – Ребята жаждут