– Да ладно, не бери в голову, – усмехнулсяМазур. – Кто в здравом уме будет отказываться? Это не самая опаснаяработенка в моей жизни – а вот вознаграждение такое предлагают впервые. Можешьне волноваться, все будет в ажуре. Можно подумать, не болтались мы поджунглям...

Он налил себе до краев чего-то, несомненно, дорогущего – иосушил бокал залпом, как портвейн в подворотне. Сказать, что он был разочарован, –значит, ничего не сказать. Разочарование было жесточайшее. Получалось, чтонемалое число людей все же зря старалось, кропотливо создавая ему железнуюлегенду, внедряя к этим лопающимся от денег прохвостам. Все напрасно. Г л а в но е оказалось пустышкой. Африканский президент, задумавший хитро обвороватьсобственную казну, – случай, конечно, интересный и не рядовой, но дляцелей Белой Бригады совершенно бесполезный. Лаврик – и те, кто отдавал емуприказы, – искали совсем другое: у б о й н ы й компромат на этуолигархическую компанию, позволивший бы закопать ее на три аршина вглубь.История с алмазами на таковой безусловно не тянет, тут и рассуждать нечего. Воттак прокол, мать твою, столько времени и сил угроблено и – все впустую...

Он вздрогнул, ощутив легкое прикосновение – но это Олесянежно погладила его руку, сказала, вернее, прямо-таки проворковала:

– Кирилл, ну что ты так понурился? Все удастся...

Мазуру хотелось врезать ей так, чтобы кувыркнулась вместе состулом. Давненько уже он так не прокалывался – да и не он один оказался вдураках...

– Удастся, конечно, – сказал он хмуро, – кто бысомневался. У меня, да не получится...

– Приглядывай как следует за пилотом.

– А что, есть подозрения?

– Да нет пока что никаких подозрений, – задумчиво сказалаОлеся. – Просто... человек-то он доверенный, но не н а ш – президента.

– Не будет же президент с его помощью сам у себя крастьбрильянты? Из собственного нелегального фонда?

– Да нет, конечно. Но, видишь ли, есть другая опасность.Точнее, вещи, которых предсказать невозможно. Как себя поведет человек,знающий, что совсем рядом, только руку протяни, лежит сумка с двумякилограммами бриллиантов?

– Ну да, понятно, – сказал Мазур. – Вотчто... – чтобы хоть как-то отплатить за нешуточное разочарование,захотелось ее легонько помучить, – а ты не допускаешь, что от двух килоалмазов и у м е н я может закружиться голова? Помнишь горничную Штирлица?Девочка впервые увидела столько продуктов…

– Ерунда, – сказала Олеся практически без паузы. –Не тот ты человек. Категорически не сочетается с менталитетом, прежнимжизненным опытом, биографией.

Но где-то глубоко-глубоко, на донышке подсознания, все жевидно, у нее сидела инстинктивная тревога. «Ах ты, лиса Алиса», – подумал Мазуругрюмо. По крайней мере, ясно теперь, почему вам понадобился именно такойчеловек: чуточку припачканный неприглядными делами, но все же, в общем и целом,сохранивший этакую старомодную порядочность, ветхозаветную мораль. Чтобы довезв целости и сохранности пару кило кристаллического углерода, стоящие бешеныхденег. Н а с к в о з ь современные ребятишки вроде Анки тоже могут поступить всоответствии со с в о и м менталитетом.

– Ерунда, – повторила Олеся. – Ты не поверишь, нотебе я как раз полностью доверяю.

– На с т о процентов? – прищурился Мазур.

– На девяносто девять, – честно призналасьОлеся. – На все сто я могу доверять только себе, ты поймешь...

– Да чего там, – сказал Мазур, – все правильно. ЗаАнкой мне тоже вдумчиво приглядывать?

– Обязательно. Мало ли что может взбрести в головусовременным девицам, воспитанным на телебоевиках и криминальных романах, а нена подвигах пионеров-героев и комсомольцев БАМа, как мы с тобой...

– Обойдется, – сказал Мазур. – Трое, которые будутбдительно надзирать друг за другом, – вполне надежная гарантия... Да вот,кстати. Что там с моими крестниками?

– С кем?

– Ну, с этой парочкой, у которых я так беззастенчивозахватил яхту.

– С ними-то никаких проблем, – рассеянно сказалаОлеся. – Вполне вежливо поговорили, дали чек на сумму, которая для этойстуденческой парочки наверняка была недосягаемой мечтой... Они все поняли итвердо обещали не болтать. В конце концов, неудобства им выпали минимальные,парочка затрещин парню и моральные терзания обоим – а получили прилично. Ужеуплыли. А что, ты о них помнишь?

– Конечно. Неудобно все же получилось, представь себя на ихместе...

– Вот это мне в тебе и нравится, – серьезно сказалаОлеся. – С т а р а я школа, старые критерии морали, – онаусмехнулась. – И вот за это мы готовы платить большие деньги. Очень ужредкий товар по нынешним временам.

– Я знаю, – кивнул Мазур. – Приятно бытьмонополистом...

– Вы сможете проделать все качественно? – спросил Мазуртихо.

– Будьте спокойны, – усмехнулся пилот. – Случалосьустраивать фокусы и почище...

Это был верзила лет сорока с буйными соломенными кудрями,совершенно неидентифицируемой национальной принадлежности. Себя он выдавал зафранцуза и именовался Шарлем, но вот его английский был настолько головоломен,так изобиловал непонятными с ходу напластованиями, жаргонизмами и прочимизагадками, что даже Мазур не смог четко определить, в какой части света и вкакой стране издал первое «агусеньки» этот типчик. Со временем он бы, конечно,докопался, скрупулезно ставя ловушки и призвав на помощь все умение, – ноэтого времени у него в запасе не имелось – да и к чему извращаться в данномслучае? Попутчики на один рейс и не более того. Достаточно будет смотреть воба. В воздухе с этим никаких проблем, поскольку Шарлю предстоит сидеть заштурвалом... а впрочем, он и за штурвалом сможет выкинуть что-нибудь – скажем,направить самолет совсем не туда, куда ему поручено, в точку, где поджидаютсообщники, он же осведомлен о характере груза... Ну, с Мазуром такие штучки непрошли бы, слава богу, сами умеем разбираться в компасах и курсах.

– В том районе достаточно редколесья и обширныхполян, – сказал Шарль деловым тоном. – Полетал достаточно, знаю. Небеспокойтесь, босс. Найдется куча мест, где можно аккуратненько посадить птичкуи качественно инсценировать потом крушение. Главное – на партизан ненапороться. Совершенно непредсказуемый народ. Сегодня могут отдать тебепоследнее виски и проводить до ближайшего города, а завтра в тех же условиях ив том же составе прирежут к чертовой матери. Неврастеники долбаные...

– Да уж, – с чувством сказал Мазур, насмотревшийся вразных уголках света на разнообразнейших партизан и давным-давно избавившийсяот романтического к ним отношения. Как правило, сволочь законченная – как разоттого, что хотят, как лучше, но почему-то получается еще похуже, чем всегда...