– Нет, малыш. Он обменял тебя на шанс изменить судьбу своего народа, а не на привилегию встречать гостей как сын Владыки. Не путай, пожалуйста, траву с листвой.

– Слова сути не меняют, – сказала Софи фразу, что отчего-то засела у нее в голове. – Я стала ханти. Я теперь просто его шлюха.

– Он так не считает.

– Вранье это все. Он считает меня ханти. И ни в грош не ставит. Если я захочу поговорить с ним или обнять его на этом вашем новом году – что будет?

– Ну… – Нилан задумчиво потер подбородок. – Не представляю. Ничего хорошего. Вселенский позор, оскорбление Владык. Я… просто не могу такого представить. Прости.

– Вот именно. Потому что я – ханти. Просто насекомое под ногами великих эльфов. А то, что Джон меня пригрел у себя, лишь причина перешагнуть меня, а не раздавить сапогом. Не больше.

– Почему это так важно? Что тебе до этих эльфов?

– Не знаю даже. – Вздохнула Софи. – Когда я приехала сюда, мне было все равно. Но теперь я живу здесь, и оказалось, что если я ханти, то даже смертные не захотят со мной общаться. Потому что придет Линар и снесет им головы или руки отрубит. И я их понимаю – кому захочется так рисковать. Я схожу с ума, Нилан… -Софи уткнулась в ладони, голос ее прозвучал глухо.

– А хорошая сторона?

– М-м?

– У любого дерьма всегда есть хорошая сторона. Давай уж для полной картины ее озвучим.

– Я с Линаром. Я его люблю, он любит меня.

– И все?

– А что еще?

– Ты полностью обеспечена. Тебе не нужно работать, это разве не плюс?

– Раньше думала, что да, а теперь кажется, что нет. Скука меня убивает.

– Но у тебя есть все, что ты пожелаешь, не так ли? Ты просто пишешь список, и все появляется у тебя как по волшебству. Тебе не нужно думать о готовке, о стирке и прочем. Занимайся тем, чем ты желаешь заниматься.

– Видимо я ничем не желаю заниматься. Не знаю… – Софи вздохнула и поднялась с пуфа.

Она отошла к плотно закрытым балконным дверям. На парапете уже пропали сосульки, теплое солнышко, пробивающееся сквозь листву, растопило последний снег. Полукруг балкона был припорошен оттаявшими листьями, которые Финар еще не успел убрать.

– Знаешь, раньше я все время чего-то ждала, – сказала она, рассматривая весенний Сиршаллен за окном. – Ждала каникул, дня рождения, окончания школы. Потом экзаменов, переезда в Кайрин, взрослой жизни. Отпуска, любви… – Софи болезненно нахмурилась. – А теперь я ничего не жду. А того, что будет, боюсь. Я страшусь будущего. Страшусь, что у меня его попросту не будет, боюсь, что в нем не будет Линара, что будет война… Он говорит, что у нас есть только сегодня. Что будущее – это не для нас.

Софи услышала, как Нилан поерзал на тахте.

– Ты слишком много думаешь для беззаботной юной девы, малыш.

– Беззаботной? – Софи глухо фыркнула. – Да уж, очень я беззаботная.

– Ты можешь вкусить счастья сейчас. Той самой любви, которой ты ждала. Джон ведь любит тебя, это и слепому видно. Но ты отравляешь свое счастье.

– Не я отравила наше счастье, – отрезала Софи. – А он.

– Если бы он не воплощал в жизнь свои планы, то никогда бы тебя не встретил. Он приехал в Кайрин, чтобы вытащить меня и чтобы договориться с орками. Не будь этого, он был бы в Сиршаллене. Вы бы никогда не встретились.

– Может быть… – Софи с трудом сглотнула. – Так было бы лучше. Для нас обоих.

– Какая же ты глупая. – Нилан рассмеялся. – Боже, юность! Как она смешна.

Софи обиженно повернулась к нему.

– Мне даже лень воздух сотрясать, ты не способна понять меня. Мне триста пятьдесят лет, Софи. Примерно триста из них я люблю без взаимности. Люблю уже одну лишь память. Те крохи, что судьбе было угодно мне дать. А ты любишь взаимно. Он рядом с тобой, вы делите жизнь, да, может не так как тебе хотелось, но его мысли – о тебе, а твои мысли – о нем. Вы делите ложе, делите все те бесчисленные минуты, которых я никогда не знал. И ты горюешь. Говоришь, что лучше тебе его было не знать? Боги, как же это смешно. – Он приподнялся и рассмеялся. Хрипло, вымучено. – Однажды, когда ты будешь древней старушкой, я приду к твоему смертному одру и спрошу: рада ли ты, что встретила Джона? Что полюбила его, что жила с ним как ханти в Сиршаллене? И ты ответишь, что это были счастливейшие дни в твоей жизни. Дни любви. И я дам тебе щелбан.

Софи подняла брови, приоткрыла от изумления рот.

– И кстати из плюсов, ты забыла, что живешь в экологически чистом районе.

Софи расхохоталась так громко, что с балкона поднялась пара птичек.

– О да, об этом я не подумала.

– Вот-вот, а меж тем люди тут на свежем воздушке, живут подольше, чем в людских городах.

– А это сейчас важно? Линар сказал, что Сиршаллен опустеет. Что вы откроете границы. Что вообще будет дальше, Нилан?

Софи отвернулась от окна и снова села на пуф, подобрав под себя ноги.

– Ты слишком много думаешь о будущем. Давай лучше подумаем, как мы скоротаем этот вечер.

– Я собралась идти в библиотеку. – Нилан скривился. – Там собираются люди поиграть в разные игры.

– И ты придешь туда со звездой на манжете?

Софи скривилась.

– Точно! Черт, я об этом не подумала. Но Линар мне разрешил. Он не будет рубить там никому руки, и ты можешь пойти со мной.

– Обязательно пойду, но я представлюсь смертным.

– О…

– Да, обычно людям я представляюсь как человек. Не стоит давать им повод для размышлений – куда это делись мои уши.

– Тогда почему ты ходишь в эльфийской одежде?

– Тут многие так ходят. Все те, кто живет тут постоянно.

Софи вспомнила Мэла и согласно кивнула.

– Значит решено, пойдем играть?

– Ну пойдем. Иди-ка примерь платья, хотя бы то, в котором сегодня пойдешь.

Софи закатила глаза, но все же встала и поплелась в спальню. На кровати лежали коробки.

Шкаф в ее комнате уже ломился от одежды, и Линар милостиво освободил ей пару стеллажей и штанг в гардеробной. Оказалось, что одежды у него не так и много, большинство шкафов пустовало.

Этот простой жест согрел Софи. Словно они и правда живут вместе как пара. Его дом мало-помалу обрастал ее вещами: книгами, тетрадями, нотными и простыми, расческами, заколками, резинками. В прихожей на столике лежали ее перчатки, в кладовой на полке лежали лекарства для нее. На кухне появился ее любимый чай с бергамотом и кофеварка. Линар совершенно не понимал ни того, ни другого. Ванна была заставлена косметикой, в комнате валялись словари, вперемешку с глянцевыми журналами, которые Софи продолжала читать, чтобы быть в курсе жизни за пределами Сиршаллена. В гостиной на мольберте стояла картина, которую она раскрашивала по номерам в часы одинокой скуки.