— Скажем так: я отношусь к ним терпимо. Самое главное, что аспиранты сами убирают клетку и насыпают корм. Но ведь вы хотели поговорить со мной совсем не об этом?

— Да. — Лилька облизала губы и сжала кулаки. — Я хотела вам сказать, что…

— Чай? Печенье? — Виктор извлек из шкафчика вазочку с домашним печеньем и несколько пакетиков с травами.

— Нет! — Девушка от неожиданности попятилась. — То есть… извините, я…

— Не извиняйтесь. Сейчас обеденный перерыв. Вы из желания поговорить со мной пропускаете обед. По себе помню, что студенты весьма трепетно относятся к своему желудку. Сытый студент — существо столь же редкое, как упырь-композитор.

— Я, — девушка мысленно дала себе оплеуху, — на диете… слежу за своим весом…

— И зря. — Декан ловкими движениями сервировал стол. Кроме печенья на свет появились сыр и ветчина. — Никуда ваш вес от вас не денется. Поверьте, я на девушек насмотрелся.

Лилька прикусила губу. Последние слова изобличали в декане донжуана, который меняет подружек чаще, чем перчатки. Но рано или поздно любой бабник остановится, когда встретит ту единственную и неповторимую, в которую влюбится и на которой женится.

— Я… то есть я хотела сказать, что…

— Что вы просто меня стесняетесь. — Виктор Вагнер улыбнулся, и от этой улыбки Лилька растаяла. — Не надо. Мы же не на экзамене. У нас приватная беседа. Вы, если помнится, чем-то были сильно расстроены… плакали… Неохота вам напоминать, студиозус Зябликова, но все-таки хотелось услышать, что же заставило вас так страдать? Ведь не экзамены же?

Он стоял перед ней, держа в одной руке чашку с горячим травяным чаем, а в другой — бутерброд с ветчиной. И девушка пролепетала:

— В-вы…

— Я, — кивнул Виктор Вагнер и улыбнулся. — И что?

— Вы, — повторила девушка. — Именно вы!

— Я? — повторил декан. — Простите, студиозус Зябликова, но я не совсем…

— Вы… — Девушка зажмурилась и выпалила на одном дыхании: — Вы мне нравитесь!

В ответ раздался странный звук, словно декан хотел что-то сказать, но внезапно подавился воздухом.

— Э-э…

Его растерянность неожиданно придала Лильке сил.

— Вы мне очень нравитесь, давно, — произнесла девушка. — С самого первого дня. Еще когда пришла подавать заявление в университет. Я увидела вас и поняла, что буду учиться только здесь. А потом… Когда у нас началась некромантия. Вы пришли на первую лекцию. Вы ее читали, а я… Я смотрела только на вас. Слышала только вас. Я больше ничего не видела и не слышала. И потом на занятиях и на экзаменах… Я слова не могла сказать от волнения, когда вы ко мне обращались. И когда выяснилось, что именно у вас буду проходить практику, я… просто ничего не могла с собой поделать. Я вас люблю, Виктор!

Обычно после таких слов следуют объятия, поцелуи, взаимные признания. Ни один мужчина в мире не в силах устоять перед признанием в любви, которое делает женщина. Говорят, есть даже традиция ни в коем случае не отказывать, если женщина сама предлагает руку и сердце. Уж во всяком случае, нельзя отказываться под предлогом того, что, мол, девушку не любят. Можно лишь отсрочить свадьбу после такого объяснения, скажем, на год. Но отказывать никак нельзя. Есть только одна весомая причина для отказа — если мужчина уже женат. Но Виктор Вагнер холост. Это знает весь университет.

— Вы меня любите, — повторил он со странной интонацией, словно примеряя эти слова к себе.

— Да! Люблю!

Не выдержав, Лилька попыталась кинуться к декану на шею, но он отстранился, защищаясь от нее чашкой чая и бутербродом.

— Студиозус Зябликова… э-э… Лилия! Я ценю ваш порыв, это так… неожиданно и искренне. Не так часто в наше время встретишь девушку, способную на такой поступок. И в то же время я хочу вам напомнить, что наши отношения… студентки и декана… Подобное как бы не принято! Есть же какие-то…

Лилия остановилась, словно налетев на стену.

— Вы мне не верите? Я ради вас на все готова! Я даже ради вашей аллергии решила избавиться от своего кота! Вот!

— От кота? — растерялся Виктор Вагнер.

— Да! Он на вас плохо действовал, из-за него у вас проблемы. Вам даже пришлось навестить целителей и потом эти лекарства… Поэтому я отдала кота в добрые руки.

— Отдали? — Декан сверху вниз смотрел на студентку. — Своего кота?

Она яростно закивала:

— Ради вас!

— Ради меня, — повторил Виктор Вагнер. Лицо его как-то странно дрогнуло. — Это действительно… не ожидал, что вы способны на такое!

— Я вообще на многое способна. — Лилия воодушевилась интонациями, промелькнувшими в его голосе. — Вы можете меня испытать и тогда поймете…

— Хорошо-хорошо. — Декан снова попятился, всеми силами стараясь сохранить дистанцию. — Значит, у вас нет никаких крупных неприятностей? У вас нет проблем? Все ваши родные живы и здоровы и вы не получали тревожных известий из дома?

— Нет.

На миг девушка забыла обо всем, даже о своей любви. Она так давно не получала известий из дома… и от бабушки… А что, если с ней что-то случилось? Что, если старушка тяжело заболела? Если она лежит дома одна-одинешенька и некому послать весточку для внучки? Что, если беда случилась с родителями? Что, если она осталась сиротой и пока ничего об этом не знает? Что, если горькая весть пришла в ректорат — мол, ваша студентка понесла тяжелую утрату, сообщите ей об этом как-нибудь помягче…

— …Зябликова? Лилия? Что с вами?

Голос декана донесся издалека. Одновременно что-то кольнуло в висках, резко пахнуло озоном, как после грозы, а потом вокруг разлился аромат ландышей.

Девушка открыла глаза. Она сидела в кресле, а над ней склонялся декан.

— Все хорошо, Лилия? — поинтересовался он.

Виктор Вагнер назвал ее по имени! Возликовав, Лилька тем не менее придала лицу и голосу томность:

— Не знаю… ощущение какое-то странное… голова кружится, и все как в тумане…

— Вы плохо себя почувствовали. Может быть, стоит пригласить целителей? Зря вы вчера так рано покинули медцентр.

— Не знаю. Может быть, но… как же сессия? И практика?

— Да при чем тут это? — отмахнулся декан. — Мы, некроманты, должны понимать, что жизнь и здоровье — весьма ценные вещи, чтобы ими разбрасываться!

— Я просто… устала и переволновалась.

— И еще пропустили обед. И завтракали наверняка кое-как. — Перед девушкой опять появился чай и бутерброд. — Знаю я студенток — готовы месяцами жить на чае и булочках, перехваченных на ходу. Так что немедленно ешьте и пейте.

Проявление заботы Лилька оценила и вцепилась и в то и в другое.

— Считается, что леди не должна много есть, — промолвила она, стараясь говорить светским тоном. — Дескать, голод прилично испытывать только простолюдинкам…