– За усопших, – повторила я вместе с местными жителями.

Мщуй бросил травы в огонь. Пламя взвилось вверх и на мгновение вспыхнуло фиолетовым. Надо потом спросить у Мешко, что они туда подбросили. Эффект был поразительный. Вещун поднял деревянную трещотку и, гремя ею, обошел костер. Теперь он отгонял злых демонов.

– Святовит! Приди к нам. Пусть все услышат твой гром! Вот мед, который поддержит нашу силу и боевой пыл. – Сказав это, он наклонил небольшой сосуд и брызнул в пламя медом.

Люди как зачарованные смотрели на огонь. На небе сгущались тучи.

– Сварожич, отец огня! Приди к нам. Согрей нас своим пламенем!

Мщуй наклонился и бросил в костер горсть зерна.

– Велес, трехглавый владыка Нави. Пастырь душ. Приди к нам!

Он бросил протянутую Мешко кость меж пылающими поленьями. Я не могла оторвать глаз от огня. На кратчайшее мгновение мне показалось, что я что-то вижу между пляшущими языками пламени. Готова поклясться, что, когда Мщуй призывал Велеса, я увидела промелькнувшую тень ястреба.

– Богиня Мокошь, мать наша! Мы благодарим тебя за урожай и за дары, которыми ты одариваешь нас! Приди к нам. Пробудись!

Сказав это, он вылил немного молока на землю, которая символизировала богиню Мокошь, а затем брызнул молоком в пламя.

– Теперь, когда ты накормлена, добродетельная богиня Мокошь, приготовься встретить дождь. Пусть он оплодотворит землю и даст нам урожай!

По небу прокатился оглушающий гром. Мщуй взял у Мешко палку, вырезанную в форме кое-какой исключительно мужской части тела, и воткнул ее в землю.

Медленно застучали первые капли дождя. Невероятно! Прямо как по заказу! Когда мы уезжали из Кельце, небо ведь было совершенно безоблачным.

Последовав примеру других участников празднества, я быстро раскрыла зонтик, чтобы не намокнуть под первой весенней грозой. Сегодня должна намокнуть богиня Мокошь. Не мы.

Костер затрещал, когда пламя встретилось с водой, но ни на мгновение не погас.

Вскоре дождь ослабел, и только отдельные капли били по зонтику. Я все еще не могла в это поверить. Во время празднования Ярилиного дня в Варшаве никогда не случалось дождя по вызову. К тому же там никому не было до этого дела. В каждом храме ритуал огня проводился несколько раз в день, чтобы все верующие могли прийти на него, когда им вздумается. Вот почему никто не придавал дождю значения: чтобы угодить всем, ему пришлось бы идти целый день.

Я заметила, что Мешко смотрит на меня, слегка улыбаясь. Его явно забавлял мой детский восторг.

– Будьте сильными и отведайте живительной пищи, – объявил Мщуй.

Шептуха подала рукой знак. Люди стали передавать друг другу ритуальные калачи, которые она пекла все последние дни. Каждый отламывал кусок и съедал.

– Пригубите меду, чтобы жизнь приобрела сладость.

Я решила, что моя жизнь достаточно сладкая – не хотелось пить из одной кружки с другими людьми. Герпес не дремлет. Я передала кубок дальше, и это тоже не ускользнуло от внимания Мешко, который посмотрел на меня с удивлением. В ответ я лишь пожала плечами.

– Можно разорвать магический круг. Возблагодарим богов за блага и процветание. Пора начинать празднование, – сказал Мщуй. – Все, кто хочет зачерпнуть живого огня, могут сделать это в течение следующих нескольких дней. Пламя будут охранять избранные ранее люди.

Люди начали медленно расходиться. Мы с шептухой двинулись к нашей маленькой лавке, около которой уже начала выстраиваться очередь. Довольная собой, я встала у корзин с яйцами.

– Я сейчас вернусь, – шепнула мне Баба Яга и направилась к старосте.

Я улыбнулась какой-то беззубой старухе, которая стояла первой в очереди.

– Слушаю вас, – сказала я.

– Я бы хотела купить три яйца, покрашенных шептухой, – сказала она.

Я указала на корзины, полные пестрых яиц, которых не постыдился бы ни один творческий трехлетний ребенок.

– Выберите, какие вам нравятся.

Пожилая женщина с сомнением посмотрела на меня.

– А яиц, раскрашенных именно шептухой, нет?

– Это они и есть, – настаивала я. – Я ее практикантка. Помогала их раскрасить. Наверное, поэтому они кажутся вам немного другими.

– Немного другими… – неуверенно повторила она.

– Какие вам упаковать? – Улыбка не сходила с моего лица.

– А не осталось крашеных яиц с прошлого года?..

* * *

Расстроенная, я сидела за одним из закусочных столиков, расставленных на лугу, и смотрела на веселящихся людей. Никому не нравились мои крашеные яйца. Вообще никому. Не было практически ни одного покупателя, который бы ни спросил, не осталось ли яиц с прошлого года. Они что, свихнулись? Думают, что яйца могут пролежать целый год, и им ничего не будет?!

К счастью, Баба Яга быстро вернулась и сумела убедить клиентов, что эти яйца имеют большую силу, чем прошлогодние, потому что над ними работали две шептухи.

Только поэтому их и раскупили…

Мне было обидно. Знаю, они были не самые красивые, но я очень старалась.

Начались танцы. Музыканты играли какую-то веселую мелодию, и подбодренная ею толпа плясала на импровизированном танцполе из уложенных на траве досок.

– Меда? – спросили меня.

Я повернулась к Мешко, который протягивал мне глиняную кружку, до краев наполненную напитком.

– С удовольствием, – сказала я и шмыгнула носом.

– У тебя такой вид, будто он тебе явно не помешает, – заявил Мешко и сделал глоток из своей кружки, сев рядом со мной на лавку.

Я попробовала мед. Сладкий вкус сразу поднял мне настроение. Шикарный. И очень крепкий.

– М-м-м, полторак[8], – одобрительно пробормотала я.

– Один из лучших, – сказал он. – Его производит вон тот парень.

Он указал пальцем на толстого мужчину у лавки, заставленной бутылками и бочками, из которых он наливал мед клиентам. Наверняка мед, принесенный Мешко, был очень дорогим.

– Спасибо.

Зажигательная музыка, которую играли музыканты, и ударивший в голову хмель раззадоривали меня пойти танцевать.

– Классная песня, – сказала я в надежде, что он поймет намек.

Мешко понял его слишком хорошо.

– Я не танцую, – отрезал он.

Я никак не могла его понять. Мне порой казалось, что он со мной заигрывает, а потом он вдруг просто отмахивался от меня. Хотя, может, он вовсе и не заигрывал? Может, это лишь плод моего воображения?