выдал лицензию «Технологиям»?

– То есть – зачем я позволяю свободу слова? – Кирилл Александрович оставил наконец в покое записи об Оленине и продолжил расхаживать по кабинету. – Это же святое, Александр Михайлович. Как иначе собирать сведения?

– Не так разрушительно для общественного порядка?

Авилов остановился аккурат напротив собеседника и укоризненно покачал головой.

– Вы предпочитаете заглушить сигнал или разобраться с причинами его появления?

– Сигналов и так было достаточно, – проворчал Верховский, отводя взгляд. Когда всё уляжется, он кропотливо, с болезненным удовольствием от возмездия самому себе разберётся в причинах неудач. И в причинах успехов тоже, это даже важнее. – Ладно, я понял. Если у меня возникнут предметные вопросы к Оленину, я дам вам знать. Мне нужен разговор ещё с одним человеком… А лучше – снятие несправедливого ареста.

– О ком вы?

А что, есть варианты?.. Нет, чушь. Депутат не в курсе, кого и за что держат за решёткой, только и всего. Не его работа, в конце концов.

– О своём офицере. Обвинения, которые предъявляют Валерию Громову, скорее всего, ложны, – сказал Верховский, словно ступая по хрупкому льду. Сам он вряд ли сумел бы сохранить хладнокровие, если бы речь шла о Марине. – Ваша… хм… Пострадавшая приобрела приворотный артефакт на последнем издыхании, а не орудие убийства. Что бы ни случилось на самом деле – Громов тут ни при чём.

– Правда? – проронил Авилов. Не похоже, чтобы напоминание о гибели супруги его тронуло… Нет, он попросту прячет подлинные чувства. Его можно понять. – Вам срочно требуется восстановить справедливость или этот человек нужен для дела?

– Скорее первое, но и второе тоже, – Верховский на миг прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Что, признаваться, какой глубины бардак творится в отделе? – У меня есть основания полагать, что Громова шантажировали. Хочу знать, чем именно и в каких целях, но меня не допускают даже на личную встречу, не то что на допросы.

– Вам устроить свидание?

– Как минимум. Как максимум – дать пинка научникам, чтобы выдали наконец экспертизу, – Верховский откинулся в кресле и усмехнулся собственной беспомощности. Подумать только, ради такой ерунды просить вмешательства у самого могущественного человека в сообществе! – Мои служебки коллеги игнорируют. Как будто кто-то очень заинтересован, чтобы наш с Валерием разговор не состоялся.

– Посмотрю, что можно сделать, – задумчиво протянул Кирилл Александрович. – Не в ближайшие часы точно. Я хочу, чтобы вы были заняты делом некромантов и ничем иным.

– Это может быть связано…

– Это не связано, – отрезал Авилов, в упор глядя на Верховского. – Даю вам сутки. Завтра в это же время имена организаторов должны лежать у меня на столе.

Иначе что? Выкинет из кресла не оправдавшего надежды начальника? Страшное наказание… Не принимай дело столь опасный оборот, Верховский из принципа не шевельнул бы пальцем – посмотреть, что предпримет обманувшийся в ожиданиях патрон.

Но не ставить же на кон безопасность сообщества ради мелочной личной обиды!

У него были другие планы на ближайшие часы, но, выпроводив депутата, Верховский рассудил, что важнее всего сейчас – младшие офицеры. Во-первых, обменяться соображениями. Во-вторых – убедиться, что ничего не натворили. Витьку эти неугомонные не заменят, но кроме них никого и нет…

– Александр Михайлович, тут сложный случай с визой, – раздался откуда-то из лучшего, благополучного мира исполненный ответственности голос Чернова. – Согласно пункту шестому пятнадцатой статьи…

– Костя, сделай милость, иди к лешему с этими визами, – Верховский через силу изобразил кривоватую улыбку. И без того длинное лицо младшего офицера разочарованно вытянулось. – И возвращайся ровно через сутки. Не раньше.

Если будет к кому. Что ж, если Авилов вышвырнет к чёртовой матери неудачного протеже, родовитый и даровитый Костик – первая кандидатура в новые начальники. Усмехнувшись этой мысли, Верховский набросил на плечи пальто и вышел из кабинета. Прогулка по крепкому февральскому холодку – то, что нужно, чтобы призвать к порядку бестолково мечущиеся мысли.

– Ну, чего-то такого я и ожидал, – слегка высокомерно заметил Ярослав, выслушав новые вводные. Верховский ему это спустил. В двадцать лет все страшно мудрые, особенно задним-то умом. – А Громова, похоже, за дела с контрабандой прибрали. Если я правильно понял Котика, конечно.

– С чего такие выводы? – недовольно спросил Верховский. Это у запертого в четырёх стенах подчинённого было полдня на досужие размышления, а у начальника от обилия нестыковок пухнет и без того больная голова.

– Он сказал, что искал в нашем сейфе подложные документы для нелегально ввезённых артефактов, – Ярослав задумался на несколько мгновений и педантично прибавил: – Ну, или вывезенных, не так важно. Не с потолка же у них с Липатовым взялась эта светлая мысль.

– Валерий Васильевич правда в таком замешан? – печально спросил Старов. Вот ведь чудо в перьях – обнять и плакать… Откуда во взрослом парне столько веры в человечество?

– Не исключаю возможности, – Зарецкий своевольно спрыгнул с койки и прошёлся взад-вперёд по палате, точь-в-точь как полчаса тому назад Авилов мерил шагами логово. Больничная пижама и перебинтованные кисти рук отчего-то придавали ему свирепый вид вместо жалкого. – В артефактах он правда разбирается. И тогда понятно, чем ему угрожал Липатов… Может, и услугу хотел, но тут уже есть варианты. Леший побери!

Он остановился посреди комнаты и с силой дёрнул себя за воротник, вымещая скопившееся недовольство. Парню, похоже, счёты с Липатовым важнее дела некромантов… И здесь Верховский был с ним солидарен. Как частное лицо. А