– Вчера так захотелось суши, – призналась Вера, – прямо до дрожи. Заказала на дом набор, и, похоже, рыба оказалась несвежей. Выворачивало наизнанку всю ночь и все утро. И вот опять.

– Нельзя есть японские блюда, которые доставляют на дом, – посоветовала я. – Если уж очень хочется, лучше самой в хороший ресторан заехать. Вы к врачу обращались?

– Нет, сама справилась, – махнула рукой Вера Михайловна. – Ерунда, уже нормально себя чувствую. Не знаю, куда делась живопись из коллекции.

Меня охватило неприличное любопытство.

– Вы не поехали после беседы со Шпицем в ту деревню? Я бы не удержалась.

Хозяйка ответила не сразу.

– Скаталась туда. На месте села шло строительство коттеджного поселка, ни одна изба не сохранилась. Приходской дом тоже снесли. Куда подевались картины? Думаю, папа отдал все, что имел, за свою свободу, осталось лишь мое колье. Оно чудом уцелело, а потом денег, вырученных от продажи ожерелья, хватило, чтобы Владимир заплатил все свои долги. Я тогда, наивная, взяла с мужа обещание, что он больше никогда не посетит тараканьи бега, приказала выбросить насекомых. Супруг вроде послушался, начал работать в нашей риелторской фирме, стал проявлять несвойственную ему активность. А примерно через полгода после продажи ожерелья заболела Ангелина Сергеевна, понадобились деньги на ее лечение.

Вера оперлась ладонями о стол.

– Свекрови поставили диагноз, который даже вслух страшно произнести. Речь о том, что она выздоровеет, не шла. Другая проблема возникла: как продлить ей жизнь? Хоть на год. Владимир впал в истерику, а Лина держалась, но было понятно: она бодрится ради сына. И вдруг! Нашлось лекарство, уколы. Новейшее средство. В России не продается, но есть в Америке. Володя снова передо мной на колени упал: «Верочка, спаси маму! Давай продадим фирму!» Но я-то понимала: если сейчас распрощаюсь с агентством, никогда новое не организую. Где средства потом взять? И конкуренция на рынке огромная. Когда я риелторством занялась, не было еще такого количества контор. Свекровь получит ампулы, но неизвестно, помогут ли они ей. А я лишусь всего, и до конца жизни мне придется на чужого дядю за маленькие деньги пахать и постоянно бояться, что выгонят. «Дом твоей мечты» создавался на средства, вырученные от продажи моей личной однушки. И то, что бизнес не умер, поднялся, исключительно моя заслуга. А теперь лишиться всего, чтобы Ангелине инъекции купить?! А если они не подействуют? У меня ведь еще есть ребенок, я должна обеспечить Валерию. Володя-то о материальном благополучии дочери не заботился…

– Ангелина Сергеевна до сих пор в добром здравии, – отметила я.

Моя собеседница усмехнулась.

– Да. Я продала дачу, которая досталась мне от родителей, вырученных средств хватило на один курс. Через три месяца понадобился второй, и Володя опять пристал ко мне: «Продай бизнес». Тут я мужу наконец правду в лицо выложила: «Я хорошо отношусь к свекрови, да только ампулы придется приобретать постоянно, но Ангелина все равно умрет. Я весь Интернет прочесала, разбираюсь теперь в ее недуге. Спасения от него нет. Заморские инъекции болезнь не лечат, просто поддерживают состояние больного, не дают ему ухудшаться. Я квартиры ради создания бизнеса лишилась, дачу за лекарства отдала, ожерелье ты с моей шеи снял, чтобы свои долги заплатить. Больше у меня ничего нет, только фирма. Но ее я не отдам, наша семья благодаря агентству благополучно живет. Точка».

И тут он как заорет:

– Врешь! Сволочь, гадина! Где награбленные твоим отцом сокровища спрятаны? Говори! Сидишь на валютных миллионах и жалеешь копейку на лечение моей матери? Мразь жадная!

Дверью хлопнул и убежал. Я на кровати сидела, хотела встать, а не смогла – колени подгибались. Свекровь в комнату заглянула.

– Деточка, что случилось? Вы с Вовой поругались?

И я ей честно заявила: «Прости, Ангелина, я люблю тебя, но дочь мне дороже, чем свекровь, не могу Леру нищей оставить». Она на кровать села, обняла меня: «Детонька, я очень благодарна тебе. Я все про свою болячку знаю и понимаю: жизнь завершается. Конечно, страшно очень, да что делать, надо смириться. Ты права, нельзя бизнеса лишаться, я поговорю с Володей. Ты уж прости его, сын за меня испереживался».

На следующий день Володя мне сказал:

– Прости. Вчера я просто с катушек слетел.

Я поинтересовалась:

– Откуда ты знаешь, что у моего отца были антикварные ценности?

Супруг ответил:

– От Шпица. Он мне сам позвонил и предложил: «Могу помочь решить вашу проблему с кредитом». А при первой нашей встрече заявил: «У Веры Михайловны на шее ожерелье баснословной цены, уговорите жену продать его, дам вам немалые деньги». Мне смешно стало, я не поверил его словам. Вот тут Яков Аронович и рассказал, чем Михаил Ильич занимался. Потом добавил, что наверняка у тебя еще раритеты спрятаны. Но я тебе ничего не говорил, не хотел, чтобы ты меня считала алчным. Лишь один раз, когда меня чуть за долги не убили, про колье сказал. И теперь помощи попросил, только чтобы маму спасти. Веруша, умоляю! Ты не хочешь фирму продавать – я это понимаю и более не настаиваю. Но, может, возьмешь из укромного места какую-нибудь картину или украшение, которое не жаль? Ведь речь идет о жизни моей мамы, а она и тебе родительницу заменила. Пожалуйста! Умоляю!

Я мужу сказала:

– Вова, отца оставили на свободе, а забесплатно такого не бывает. Абсолютно уверена, он все отдал. Почему мое колье сохранилось, понятия не имею. Просто повезло.

Супруг встал, пошел к двери. На пороге обернулся.

– Я тебя люблю. Но мне так жалко, что ты не хочешь свекрови помочь. Буду молиться, чтобы дни жизни мамы хоть немного продлились.

И Ангелине неожиданно стало лучше. Я воспрянула духом, подумала, что черная полоса миновала. А тут – бац! Меня арестовали…

Мать Леры закрыла лицо ладонями.

– Муж и свекровь вас в СИЗО не посещали? – осведомилась я.

Вера схватила со стола бумажную салфетку.

– Нет.

С минуту она сидела молча. Затем снова заговорила:

– …Когда меня увозили, супруг попросил милиционеров:

– Разрешите с женой попрощаться? Наедине.

Один из парней замялся, потом сказал:

– О’кей. Сейчас осмотрю туалет, там и поговорите. Но если в санузле есть окно, разрешение отменяется.

У нас самая обычная квартира, поэтому вскоре мы с мужем в сортире оказались. Володя меня к себе прижал:

– Родная, понадобятся деньги на хорошего адвоката. Может, продать все же фирму?

Я возмутилась:

– Произошла какая-то ошибка, скоро во всем разберутся и меня отпустят. Ты лучше делами усердно займись, ищи клиентов, оформляй сделки.

Он кивнул:

– Хорошо. Дорогая, сейчас тот самый момент, когда ты должна открыть мне, где ценности, собранные Михаилом Ильичом, хранятся. Поеду, достану из нычки одну картину или что там еще есть, продам и найму для тебя защитника, лучшего из лучших. Ради своего спасения расскажи.