На следующий день мы получили из штаба новое задание: развернуть на железных дорогах рельсовую войну. Сразу же стали готовиться. Все сошлись во мнении, что нужно рвать стыки рельсов, применяя заряды тола по восемьсот граммов. Если закладывать взрывчатку под стык и присыпать ее грунтом, то достаточно будет и четырехсотграммовой шашки на стык. Но в этом случае потребуется значительно больше времени. Взрывать намечалось при помощи капсюлей-детонаторов, соединенных с небольшими отрезками бикфордова шнура. Мы проверяли, каким образом лучше надрезать шнур, как закладывать в этот надрез спичку и зажигать ее. До этого взрывы при помощи бикфордова шнура мы производили редко, и поэтому сейчас нужно было все обстоятельно проверить.

Подготовка к операции заняла почти три дня. В это время командование отряда изменило состав наших групп: медсестры Оля Голосуй и Тоня Потапова, которые были в группе Косткина, перешли в другие группы. К нам попала Оля Голосуй. Она быстро сдружилась со всеми и попросила, чтобы ее наравне с мужчинами назначали в наряд по охране лагеря. Как раз накануне операции мы решили также привлечь ее к подрыву железнодорожного полотна, тем более что теоретически с подрывным делом она уже была знакома. В отряде Оля была освобождена от переноски сумки с блоками питания для рации. Эту сумку по очереди несла каждая группа. Как я потом узнал, Оля, оказывается, тоже тащила на себе сумку, когда была наша очередь.

Ольга Владимировна Козлова (Голосуй)

Учитывая, что в предстоящей операции время нашего пребывания на линии железной дороги все же будет ограничено, было решено, чтобы каждый подрывник готовился к закладке и взрыву 6–8 снарядов. Из расчета длины рельсов и предполагаемого времени минирования была рассчитана и длина бикфордова шнура, который горит со скоростью один сантиметр в секунду.

Ночью 29 июля прилетели самолеты и доставили немного продуктов. Также прибыл и начальник оперативной группы Ленинградского штаба партизанского движения на Волховском фронте А. А. Гузеев. Утром 30 июля нас стало еще больше: прибыли командиры отрядов Цуков, Зверев, Шелякин и несколько групп. На совещании командование решило послать на задание объединенную группу партизан, составленную из бойцов отрядов Шамшурина, Хорева, Попкова, нашего и только что прилетевшего в тыл отряда Б. И. Эрен-Прайса.

30 июля группа в составе 139 человек вышла на задание. Нам предстояло взорвать участок дороги между станциями Чолово и Торковичи. Вечером 31 июля мы благополучно подошли к Витебской железной дороге юго-западнее Чолово. Разведав подходы, в первом часу ночи рассредоточились вдоль дороги примерно на восемь километров, и в тридцать пять минут первого прогремели первые взрывы. В эту ночь партизанами 11-й Волховской бригады было взорвано 436 рельсов, линии связи на трех участках и две стрелки. Все прошло при полном молчании гитлеровцев.

В нашем отряде во время проведения операции командир группы Алексей Михайлович Барханов подорвался на одном из своих зарядов. Находившиеся неподалеку от него бойцы рассказывали, что он, заложив последний заряд, решил перепрыгнуть через канаву в другом, более узком месте. Понадеявшись, что успеет, Барханов побежал у полотна дороги туда, где начинал минирование. Он был уже почти у цели, когда прогремел взрыв… Позднее мы узнали, что девушки со станции Чолово, которых оккупанты гоняли на работу на разъезд Песочный Мох, похоронили Барханова на 113-м километре дороги и все время ухаживали за его могилой.

2 августа мы вернулись на базу бригады. Наш остров все больше и больше привлекал внимание гитлеровцев. 4 августа они высадили на озеро Вялье десант в количестве примерно ста пятидесяти человек. Также в лесах недалеко от станций Чаща и Чолово было замечено значительное скопление карателей. Командование бригады решило уклониться от боя и в ночь на 6 августа вывело бригаду с острова.

* * *

Наш отряд – в голове колонны. Миновав бурелом на северной оконечности острова, мы движемся на север. С нами идет начальник опергруппы Андрей Алексеевич Гузеев. Он негромко переговаривается с Алексеем Ивановичем. Мы невольно прислушиваемся к беседе и понимаем, что Гузеев совершенно не информирован о тонкостях борьбы партизан в тылу врага. Он то и дело расспрашивает Сотникова об условиях жизни партизан, интересуется, в каких населенных пунктах и сколько размещается гитлеровцев, целесообразно ли сейчас вести борьбу с гарнизонами противника.

В Мшинском болоте порядочно воды. Идем колонной по одному, растянувшись более чем на километр. Гузеев, прилетев в тыл в хромовых сапогах, которые теперь раскисли, сам убедился в том, что обувь у партизан изнашивается очень быстро. Почти у всех в сапогах постоянно хлюпало, так как невозможно было найти сапоги, которые не пропускали бы воду. Некоторые из нас, наоборот, специально прорезали дырки – сбоку или на носках, чтобы вода вытекала. Да и ноги в дырявых сапогах не так сильно прели.

Снова слышим голос Гузеева:

– Алексей Иванович, куда мы сейчас идем?

– На север, Андрей Алексеевич.

– Воду для питья где брать будем?

– Ну, теперь воды достаточно. В ямах около больших кочек она почище. Только все равно надо осторожно пить, чтобы не наглотаться всяких барокавчиков.

– Кого-кого?

– Барокавчиков. Это наши бойцы так называют всяких жучков и личинок. В болотах их предостаточно.

После небольшого привала все встают, надевают вещевые мешки, поправляют оружие.

– Ну, друзья, покандехали!

Это вполголоса весело сказал наш второй радист Леша Никитин. Мы поначалу спрашивали его, откуда взялось такое выражение, но Леша лишь пожимал плечами:

– Это у нас в Сибири так говорят, когда предстоит идти по бездорожью.

И такое не очень-то благозвучное выражение постепенно прочно вошло в наш обиход.

Ходьба по здешним болотам почти всегда сопряжена с риском. Исколесив Мшинское болото вдоль и поперек, мы изучили все его опасные места. Наиболее коварным было так называемое Озерное болото, которое находится севернее и северо-восточнее озера Мочалище. В нем сплошь да рядом встречаются «окна» глубиной до нескольких метров. В этой хляби начинается речка Зверинка, которая вначале неявно идет по болотной трясине и только в лесу, западнее станции Чаща, обзаводится берегами. По этому болоту мы ходили только в случае крайней необходимости.

Постепенно светает. В утренней дымке приближаемся к краю леса, в нескольких километрах юго-западнее лежневой дороги – станция Чаща, лесные бараки. Пока все спокойно. Вошли в лес, рассредоточились, и, выставив посты на краю болота, останавливаемся на отдых. Бессонная ночь и тяжелый переход основательно утомили нас. Перед тем как лечь спать, радисты прослушали последние известия из Москвы, которые всегда передавались в семь часов утра, и сообщили радостную весть – наши войска сегодня, 5 августа, взяли Орел и Белгород. Потом мы погрызли сухарей, запили водичкой и быстро заснули.