* * *

В конце мая на наш мысок пожаловали гости – командир отряда бригадной разведки Василий Петрович Самухин и его комиссар Николай Соколов. Они со своими бойцами выполняли спецзадание на Варшавской железной дороге и теперь возвращались в бригаду. Самухин получил указание остаться у нас и участвовать со своей группой в приемке грузов для бригады, которая скоро должна перейти в наш район. Оказывается, 11-я Волховская партизанская бригада высадилась в тылу врага еще в конце марта и сразу же вступила в бой с гитлеровцами.

13 июня на Витебской дороге, южнее станции Чаща, группой Косткина был пущен под откос вражеский эшелон, груженный танками, тягачами и бронемашинами.

В связи с неспокойной обстановкой гитлеровцы прекратили движение поездов по Варшавской и Витебской железным дорогам в ночное время. Охрана дорог была усилена, и нам становилось все труднее проводить операции по подрыву.

В течение июня мы еще дважды выходили к полотну, но в дневное время заложить заряд перед носом у эшелона было невозможно, а предварительное минирование мы решили не применять. Так, например, поджидая 29 июня вражеский эшелон на Витебской дороге между станциями Новинка и Ольховец, мы вынуждены были, когда стало уже совсем светло, просто взорвать в нескольких местах железнодорожное полотно и вернуться в лагерь.

Вернувшись 1 июля в лагерь, мы узнали, что к нам направляется 11-я бригада. На начало июня в бригаде насчитывалось около пятисот человек. У всех отрядов бригады был большой опыт проведения операций на Варшавской, Витебской, Кольцевой железных дорогах, они взрывали воинские эшелоны, мосты, нарушали линии связи, устраивали засады на шоссе, вели большую разведывательную работу.

Немецкое командование очень беспокоило создавшееся положение на транспортных магистралях, по которым осуществлялось снабжение их войск под Ленинградом, и против бригады была организована большая карательная экспедиция. После многократных ожесточенных боев с превосходящими силами противника командование бригады приняло решение перейти в наши места. К тому же бригада ожидала пополнения с Большой земли, а принимать самолеты в непосредственной близости к месту боев было невозможно.

И вот когда в ночь на 1 июля мы возвращались с задания, около озера Мочалище встретили наших товарищей, которые уже принимали высаживающийся на парашютах отряд А. С. Хорева. В следующую ночь был принят отряд А. Н. Попкова. Основные силы бригады из района Жилого Рыдна также было решено перебросить в наши места, поскольку бригаде безотлагательно требовалось оторваться от карателей, пополнить запасы продовольствия и боеприпасов, а также эвакуировать на Большую землю раненых.

Алексей Иванович Сотников сообщил нам о включении нашего отряда в состав 11-й Волховской бригады. До этого между подразделениями бригады и отрядом взаимодействия не было. Вопрос о нашем соединении с бригадой несколько раз обсуждался в штабе, нас даже упрекали в том, что мы действуем как кустари-одиночки, но по сей день этот вопрос не был решен. Это, видимо, объяснялось тем, что наш отряд, базируясь ближе к основным транспортным магистралям противника и успешно выполняя боевые задания по диверсиям на железных дорогах, хорошо знал обстановку в этом районе и мог в любой момент оказать помощь другим партизанским отрядам и группам.

Наше отношение к факту включения нашего отряда в бригаду было двояким. С одной стороны, более крупными силами партизан будет легче проводить и более крупные операции. Однако, хорошо изучив условия боевых действий в прифронтовой зоне и накопив определенный опыт в выполнении боевых заданий в этих местах, мы понимали, что маневренность партизан, объединенных в крупное подразделение, снизится, да и укрывать такое количество людей будет труднее.

Прибывшие партизаны поначалу разглядывали нас с нескрываемым любопытством. И объяснялось это тем, что у бойцов нашего отряда был не совсем обычный вид. Одежда, в которой мы прилетели сюда, давно уже истрепалась, и мы вынуждены были сами шить себе брюки, куртки и головные уборы. Сначала мы сшили из баульного материала несколько пар брюк, которые напоминали лыжные. Они понравились, так как были крепче прежних. И работа закипела. Были у этих брюк и недостатки: когда они намокали, то громко шуршали при ходьбе. Затем мы стали шить шапки, тоже по виду напоминающие лыжные, но имеющие более широкий, отворачивающийся сзади полукруглый клапан. В общем, выглядели мы как лыжники или туристы. Поскольку «портных» в отряде появилось много, Сотников в радиограммах на Большую землю всегда просил прислать иголок и ниток, чем неизменно вызывал удивление командования.

Еще, в отличие от прибывших, все мы были острижены под машинку. В свое время Алексей Иванович, узнав, что у меня есть машинка-нулевка, сразу же велел всем подстричься. Причем большинство это приказание беспрекословно выполнило, и особенно при этом веселился Паша Николаев, который был совершенно лысым. Но некоторые бойцы не пожелали расстаться со своими прическами.

* * *

2 и 3 июля наши наблюдатели и разведка заметили подозрительную активность карателей. Все дальше и дальше в урочище Толстое стала заходить их разведка. Они знали наверняка, что здесь есть партизаны, и, видимо, старались нащупать наше расположение.

Около двух часов дня 3 июля группа немцев в количестве примерно тридцати человек неожиданно наскочила на отряд Хорева, который располагался на северо-западе урочища. В перестрелке хоревцы потеряли трех человек убитыми и четыре человека были ранены. А произошло это потому, что бойцы и командиры прибывшей к нам 11-й бригады в большинстве своем не проявляли даже самой элементарной осторожности. Они постоянно разжигали костры, громко разговаривали, при этом никакого охранения организовано не было. На все наши советы они просто не обращали внимания. Сам командир Хорев у них громко говорил и добавлял при этом, что он прилетел сюда воевать, а не шептать. До этого они воевали в Брянских лесах, где условия были несколько иные, чем у нас, партизаны там жили в деревнях, а на операции ездили на лошадях.

Условия жизни партизан в прифронтовой полосе Ленинградской области действительно были своеобразными. Почти во всех населенных пунктах стояли гарнизоны гитлеровских войск, общение с местным населением и получение от них помощи было затруднено. Все необходимое мы получали по воздуху из нашего, советского тыла. Жили мы все время в лесах, причем на одном месте надолго не останавливались. Все наше имущество умещалось в рюкзаках. При переходе с места на место мы, как правило, дорогами не пользовались, шли теми маршрутами, которые намечались на карте.

В течение всего следующего дня каратели группами до ста человек стали проникать в лес все дальше. Было очевидно, что они готовятся к нападению. Алексей Иванович Сотников, вместе с В. П. Самухиным и Н. С. Чернецким побывав в лагере отрядов Хорева и Попкова и переговорив с ними, принял решение перевести отряды к нам в лагерь. Вечером того же дня по лесу в нашу сторону некоторое время вела огонь артиллерия. Позднее выяснилось, что стрелял бронепоезд, прибывший на станцию Чолово.