– Хорошо, испытаем этот способ на деле. Очень жаль, что нет с нами Чернявского.

* * *

День тянулся очень медленно. В любую минуту можно ожидать появления карателей. Никто не спал, костры не разводили, питались сухим пайком, запивая талой водой, которой в любой яме было достаточно. Наконец стемнело, и мы осторожно стали продвигаться на север. Не доходя до дороги Пехенец – Гладкие Пожни, мы повернули на запад и приблизились к шоссе.

Алексей Иванович наметил произвести взрыв эшелона километрах в семи южнее станции Мшинская. Дело осложнялось тем, что нам опять нужно было пересекать шоссе. В ту и другую сторону по шоссе временами проходили одиночные машины, а иногда и по несколько штук. К середине ночи движение почти прекратилось. Сотников подал команду, и мы по одному перебежали шоссе. Отойдя немного, Алексей Иванович решил оставить первое охранение на нашей тропе. Через пятьсот метров осталось второе охранение – у небольшой речки Долгуши. Получив последние указания от Сотникова, мы в составе десяти человек направились к железной дороге. Вперед послали четырех разведчиков. Вскоре двое вернулись и доложили, что пока все спокойно.

Мы с Алексеем Ивановичем решили, что минирование целесообразнее провести перед самым подходом поезда. В этом случае никто не сможет обезвредить наши заряды. Обнаружить же их с идущего паровоза почти невозможно. Перед операцией предусматривался и такой случай: если после закладки зарядов появятся патрули, то наши охранения обязаны их уничтожить. При этом эшелон все равно неизбежно подорвется, поскольку такого короткого расстояния не хватит для его полной остановки.

Наконец с юга послышался звук идущего поезда. Мы с Костей Коваленко быстро заложили взрывчатку. Затем установили еще дополнительные на второй колее. А поезд подходил все ближе и ближе. Отойдя метров на сто пятьдесят в лес, мы залегли и, волнуясь, стали ждать. Шум подходящего поезда становился все громче, и нам уже стало казаться, что детонаторы не сработали и поезд проскочил нашу взрывчатку. И вдруг все осветила яркая вспышка и сразу же ударил мощный взрыв. Следом раздались еще взрывы. Дело сделано, эксперимент удался. Так и хотелось крикнуть во всю мощь, чтобы это услышали в любимом городе: «Это тебе, Ленинград, еще один партизанский подарок!»

Надо было возвращаться обратно. На шоссе старшина Демидов с несколькими бойцами вырезали около двухсот метров многожильного кабеля связи, а затем мы лесом сразу же быстро пошли на юго-восток. Старались тщательно маскировать свои следы – после взрыва эшелона каратели будут повсюду нас искать.

Около часу дня в четырех километрах от деревни Малая Ящера мы сделали небольшой привал. На тропе был выставлен секрет, который вскоре передал, что по нашему следу идет группа немцев. Алексей Иванович решил дать бой. Мы залегли. Карательный отряд численностью около сорока человек в колонне по одному приближался к нам. Подпустив их на близкое расстояние, мы дружно открыли огонь. Гитлеровцы, застигнутые врасплох, в замешательстве бросились бежать. Некоторые из них залегли и стали отстреливаться. Нам были слышны стоны раненых, кто-то кричал по-русски. Стало ясно, что отряд смешанный, в нем есть и полицаи. Оставив раненых и убитых, каратели отошли.

После боя мы сразу же углубились в лес, чтобы сделать перевязку командиру группы Новикову, который был ранен в руку, а потом пошли в сторону проселочной дороги между Малой Ящерой и Пелково. Приблизившись к ней метров на триста, стали наблюдать. Около четырех часов дня на дороге показалась большая группа немцев. Мы тихо рассредоточились и залегли, приготовившись к бою. Место для боя было неподходящим, и Сотников решил вступить в бой только в том случае, если мы будем обнаружены. Вскоре по дороге в Пелково прошел карательный отряд в составе семидесяти человек. Мы снова остались незамеченными.

Подождав наступления сумерек, мы перешли дорогу и стали отходить на восток, в сторону озера Стречно. Выйдя на Мшинское болото, направились к нашему лагерю. Идти по болоту было трудно. После оттепели ударил мороз, и все покрылось тонким льдом, который, конечно же, нас не выдерживал, и мы все время проваливались.

Под утро, усталые, мы добрались до того места, где были оставлены в лагере наши товарищи. Но их на месте не оказалось. Вскоре встретили наш дозор, специально высланный нам навстречу, и от него узнали, что все перешли в другое место, так как по лесу рыскали каратели.

Добравшись до своих, мы уже чуть ли не падали от усталости, поскольку почти трое суток совсем не спали. Нам помогли снять сапоги и переодеться. Поев и напившись горячего чаю, мы тут же уснули.

В начале апреля каратели напали на нашу базу, где у нас были сложены продукты и боеприпасы, и все растащили. Здоровье заместителя командира Н. С. Чернецкого, простудившегося в конце марта, не улучшалось, да еще в прошлом бою появился раненый – командир группы И. А. Новиков. Сотников запросил по радио самолет для их эвакуации.

Несколько дней подряд группа партизан ходила на озеро Осейка встречать самолет, но все напрасно. 10 апреля опять пошли на озеро, самолет прибыл, но Чернецкий, уже чувствовавший себя немного лучше, лететь отказался. Тогда в тыл отправили Новикова.

Наступила весенняя распутица в полном смысле этого слова. В лесу и на болоте появилось еще больше воды. Поднимать отряд в долгий поход не было смысла, и мы, через день-два меняя месторасположение, крутились в лесу южнее озера Стречно. Каратели, несмотря на распутицу, рыскали где-то рядом, стреляя наугад по каждой чащобе, но нащупать нас пока не могли.

В такой непростой ситуации наш командир Сотников, который и так постоянно заботился о повышении бдительности в отряде, приказал все время проверять несение службы часовыми и подчасками. Передвижение по лагерю и тем более разговоры были запрещены. А предшествовало этому еще и вот что. Как-то Алексей Иванович узнал, что среди наших бойцов во время привалов ходят всякие веселые истории. Например, однажды Паша Николаев, стараясь придать одному из своих рассказов правдоподобность и красочность, не моргнув глазом спросил:

– А знаете, ребята, какие у Папанина были унты, когда он со своими друзьями жил на Северном полюсе?

Несколько человек сразу же отозвались:

– Нет, не знаем.

– Вот, не знаете… А мне один друг в торговом порту в Ленинграде рассказывал, что унты у Папанина были в подошве метр длиной. Это чтобы не замерзнуть.

Сотников в приказном порядке потребовал прекратить рассказывать подобные небылицы. Ведь не ровен час кто-нибудь из партизан, стоя на посту, задумается над тем, почему же у Папанина были такие огромные унты, и вполне может прозевать приближение к лагерю карателей.

Мы внимательно следили за всеми подходами к нашему лагерю и постоянно находились наготове. И вот надо же такому случиться, что однажды наблюдатели сообщили, что буквально рядом с лагерем обнаружены какие-то странные, очень большие следы. Доложили командиру, и он дал указание усилить бдительность.