Мы и раньше встречали в лесах и болотах тела наших солдат, в основном в количестве двух-трех человек. Видимо, это из групп армейских разведчиков. Встретившись с карателями, маленькая группа была не в состоянии дать им отпор. Вот почему Сотников на задания по подрыву эшелонов, железнодорожного полотна или разведке всегда отправлял восемь-десять человек, а то и больше. И это, надо сказать, приносило свои плоды: мы всегда выполняли задания с наименьшими потерями.

Уже под утро мы перешли в лес, который удлиненным клином вдавался в Озерное болото, что севернее Мочалища. Сделав короткий привал, стали продвигаться на север. Места здесь лесистые, по ним мы неоднократно проходили на задания к Варшавке в начале 1942 года. Встречи с карателями нас не пугали, мы в любой момент были готовы к бою, но все равно надо соблюдать осторожность. Подойдя ближе к лежневой дороге, идущей от станции Чаща к лесным баракам, мы сделали привал, приготовили пищу.

К вечеру 14 мая мы уже подошли к восточной окраине Большого болота, на северной части которого были торфоразработки. Ближе к ночи перешли в леса к юго-востоку от станции Дивенская. Не доходя нескольких сотен метров до притока Ящеры – речки Лутинки, мы остановились на дневку. Решено было костров не разводить, все ж таки до Варшавки рукой подать, каких-то четыре километра. День прошел спокойно, время от времени были слышны отдельные выстрелы на дороге и гудки паровозов.

Ночи в мае уже довольно короткие, и как только стемнело, мы стали подтягиваться к участку дороги километрах в трех южнее Дивенской. Разведка доложила, что на дороге спокойно, патрулирование осуществляется без собак, поэтому двое наблюдателей оставлены недалеко от полотна. Чернецкий и Мамонтов решили, что подрывать эшелон будет группа Барханова, а наша обеспечит охранение.

Около двенадцати ночи все были на своих местах и ждали эшелон, идущий в сторону Ленинграда. На юг уже прошло два состава с порожняком, а на север все не было. Наконец послышался звук поезда, идущего от разъезда Низовский. Вот он подходит ближе, поравнялся с нами и стал удаляться. Взрыва не произошло. Вскоре появились Чернецкий и Мамонтов, а за ними и группа Барханова. Оказывается, они нечетко распределили обязанности между подрывниками, и пока совещались, как лучше действовать, поезд прошел.

Начало светать, оставаться на дороге было небезопасно. Удалившись километра на четыре в лес, мы остановились на дневку, замаскировались и стали ждать. Часов в двенадцать Чернецкий и Мамонтов собрали совещание. Было решено группу подрывников составить из обеих групп, то есть Барханова и моей. Готовить взрывчатку и производить ее закладку было поручено мне. Боевое охранение – как на линии железной дороги, так и тыловое – обеспечивать оставшимися силами.

Барханов мне в помощь выделил Сашу Никитина, который хорошо знал подрывное дело. Мы с ним подготовили заряды, нарезали детонирующие шнуры, укрепили на концах капсюли-детонаторы, привязали к ним на нитках от строп парашюта небольшие колышки, которыми будем крепить капсюли на рельсах. Помогали нам Костя Коваленко, Миша Фокин и Леша Рыжов. Закончив все приготовления, мы с нетерпением стали ждать вечера. Спать никто не ложился, кто-то жевал сухари, кто-то поправлял обмундирование, разговаривали шепотом, курили редко. Время же, как назло, тянулось очень медленно. Недаром в народе говорят: хуже нет, как ждать да догонять.

Как только стало смеркаться, мы снова вышли к Варшавке. Вот прошел порожняк в сторону Мшинской. Прошли патрули, к Дивенской проехала дрезина. Наконец послышался гул эшелона, идущего к северу. Мы ждем до последнего момента, и когда до поезда остается метров шестьсот-семьсот, пригнувшись, выскакиваем на полотно дороги. Быстро закладываем большой заряд на колею, по которой идет эшелон, а поменьше – на другую. Минирование закончено, и Чернецкий снимает охранение.

Я совсем немного задержался для проверки крепления детонаторов на рельсах. Потом вскочил и побежал к лесу, слышал, что поезд уже совсем рядом, его огни вот-вот осветят меня. И вдруг я падаю на землю. И почти сразу же ударяет мощный взрыв. Но что такое? Все почему-то стало тихо, только звон в ушах. Немного придя в себя, я понял, что оглушен взрывом. Сначала я полз, затем поднялся на ноги и пошел, пошатываясь. Что-то и ноги плоховато слушаются. И тут вижу, что навстречу мне спешит Чернецкий с товарищами. Они подхватывают меня под руки и мы быстро уходим.

Сейчас важно было, применяя различные хитрости, оторваться от возможного преследования и запутать следы. Мамонтов, который шел с группой впереди, несколько раз изменял направление нашего движения, и, подойдя к речке Лутинке, метров двести провел по ней, а затем дал команду всем поодиночке выбраться на противоположный берег. Леша Рыжов, идя последним в тыловом охранении, маскируя следы, придумал на краю Большого болота приподнять траву и изменить ее наклон.

Перейдя Большое болото, мы остановились и понаблюдали. Погони не было, значит, каратели на наш след пока не напали.

Станция Хвойная, март 1943 г. Верхний ряд, второй слева – Ф. А. Крюков

Было раннее утро. Миновав бараки и пройдя около лежневки еще километра полтора-два, мы остановились на привал, развели костры, приготовили пищу, чай. У всех было приподнятое настроение, все шутили, смеялись. Зная, что я был оглушен во время взрыва, ребята то и дело спрашивали, как я себя чувствую. Я уже пришел в себя, но звон в ушах не прекращался.

О результатах нашей диверсии мы узнали позднее. Оказывается, мы пустили под откос эшелон, который шел двойной тягой, то есть его тянули два паровоза. Эшелон имел десять платформ с самолетами, два классных вагона с летно-техническим составом гитлеровцев, две платформы с дальнобойными орудиями и сорок пять вагонов с боеприпасами и другими грузами. Немцы почему-то сделали вывод, что кто-то из полицаев, охранявших дорогу, сообщил партизанам о прохождении такого важного эшелона. Поэтому часть своей охраны гитлеровцы тотчас расстреляли.

20 мая утром мы прибыли в свой лагерь. Алексей Иванович, выслушав доклад, поблагодарил всех за выполнение боевого задания. 24 мая группой Филиппова, который был назначен командиром вместо Козлова, на Витебской железной дороге севернее станции Чаща также был подорван воинский эшелон в составе сорока пяти вагонов.

Расположившись на старом месте в лагере, мы стали устраиваться на отдых. Вскоре к нам подошел Юра Фролов и весело спросил:

– Ребята, не хотите ли помыться в бане?

Мы с изумлением уставились на него, не понимая, где и в какой бане мы можем помыться. Тогда он рассказал, что за время нашего отсутствия они соорудили из камней своеобразную баню. Каменка находилась прямо под деревьями – высокими молодыми березами. Баня готовилась так: сначала камни основательно разогревались, затем вершины березок наклонялись и связывались вместе, сверху они накрывались одним или двумя парашютами. Если поливать раскаленные камни водой, под парашютом получалась самая настоящая парилка. Все были в восторге от этой бани. Стоит ли говорить, что мы сразу же побежали мыться.