Якубус остановился и прислушался.

— Ты что-то сказала? — обернулся на сестру.

— Пожелала тебе удачи, — закашлялась Ника, бессильно сжав кулаки.

Она не плакала, когда было больно, когда казалось, что живёт последние минуты. Сейчас стало достаточно пустячного повода, чтобы слёзы хлынули из глаз бурным потоком.

Такая же и жизнь — хрупкая, как панцирь моллюска. Но не все моллюски безобидные. Большинство из них за вторжение в их жизнь отплатят смертельным впрыском яда в кровь обидчика.

У Ники есть время до вечера, чтобы обдумать случившееся и составить план действий. В этот раз она всё учтёт и просчитает.

Втягивать Хенни и госпожу Ма в убийство Якубуса она не станет. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.

Ника сделает всё одна, без свидетелей и с неоспоримым алиби для себя.

Всё сделает правильно.

Под кожу пробрался мороз, разлился по телу, вызвав в мышцах дрожь. Дрожь предвкушения — не страха.

Она вытерла пальцами подсохшую кровь в уголке прокушенной губы. Мстительно прожигала глазами Якубуса, за которым угодливо семенила госпожа Ма.

Тыц-ц-ц! — раздалось за их спинами громкое, звонкое, непонятное.

Якубус пригнул голову и резко повернулся. В расширенных глазах промелькнул испуг.

На мраморном полу на дужке гарды качалась сорвавшаяся с балки шпага.

* * *

За Никой приглядывали.

Пока она находилась в своей комнате, госпожа Маргрит ходила следом за Хенни и смотрела, что и как та делает.

Стоило Нике спуститься в кухню за стаканом воды или чем-нибудь ещё, как мама шла за ней и спрашивала:

— Дочка, ты куда?

«Куда не ходят поезда», — ворчала она мысленно, не отвечая на очевидное.

Молча брала воду или бутерброд и уходила, раздумывая, под каким веским предлогом можно выйти из дома, не вызвав подозрений.

А выйти обязательно нужно в дневное время до того, как она пойдёт к Ван дер Мееру. Когда стемнеет, осуществить задуманное не получится. Города она не знает и легко может заблудиться.

— Мне нужны карандаши и рисовальная бумага, — сказала Ника, войдя в гостиную в очередной раз.

Хенни стояла на коленях у буфета и протирала мягкой тряпкой плитку, выполнявшую роль плинтуса.

Госпожа Маргрит встрепенулась в кресле, в котором задремала. Нога съехала с ящичка-грелки. Сонно щурясь, женщина не могла понять, что от неё хочет дочь.

— Что тебе нужно? — вздохнула она, высматривая соскочивший с ноги и куда-то запропастившийся шлёпанец.

— Купить карандаши и бумагу, — повторила Ника. — Хочу подготовиться к встрече с господином Ван Ромпеем. Собираюсь приложить к расчётам эскизы надгробий и мемориалов и набросать хотя бы несколько вариантов гробов с двустворчатыми крышками.

Она соединила ладони, показывая, как будет закрываться чудо-гроб. Пояснила:

— Элитный гробик, очень красивый, для состоятельных горожан.

У Хенни вытянулось лицо. Она притихла, и стало слышно, как шаркает по начищенному до блеска полу грубая подошва шлёпанца, найденного и прижатого к полу ступнёй хозяйки.

— Я думала… — неуверенно начала госпожа Маргрит, глядя на дочь с сонным удивлением.

— Не думайте, — оборвала её Ника. — Похоронное бюро «Тихая обитель» станет не единственным способом разбогатеть в короткие сроки. Я открою маленькую кофейню, где стану готовить горячий шоколад с молоком, ванилином и корицей. Вдобавок к нему можно выпекать что-нибудь несладкое. Например, сырные палочки, вафли, крекеры, песочное печенье с орехами и изюмом. Надо подумать и составить примерное меню. Снимать помещение не нужно. Заберём у мясника вашу лавку.

— Горячий шоколад с молоком? — уточнила мама недоверчиво, пропустив информацию о возврате лавки.

— Именно с молоком, — подтвердила Ника. — Сейчас сделаю, и вы попробуете, насколько это вкуснее, чем готовить шоколадный напиток на воде. Это будет мой фирменный рецепт.

Вдохновлённая неожиданно пришедшей мыслью об открытии кафе, она сглотнула набежавшую слюну — большая порция сладкого горячего шоколада ей не помешает. Напиток поднимет жизненные силы и повысит мозговую активность. То, что требуется в данный момент.

Ника помнила, что молоко стали добавлять в её любимый напиток где-то в восемнадцатом веке, не раньше. А первая плитка твёрдого шоколада25 появилась вовсе в девятнадцатом веке, после того как в горячий шоколад добавили выделенное из какао-бобов масло и дали смеси застыть.

Госпожа Ма вскинула брови, заулыбалась:

— Другое дело, дочка. Хенни, не припомню, у нас есть свежее молоко?

— Есть, а как же, — прислуга и не думала подниматься с колен, усердно делая вид, что натирает плитку. — Только хозяин перед уходом велели упаковать вашу коробку с мешочком и приложенной к нему палочкой в красивую бумагу, перевязать красной лентой и отнести в подарок госпоже Ван дер Ваал.

Ника приоткрыла рот и тут же закрыла. Неслыханная наглость Якубуса настолько поразила, что не хватило сил даже для слабого возмущения. Да и кому она собралась высказать своё недовольство? Госпоже Ма, которая слова поперёк не скажет своему ненаглядному сыночку?

В сердцах Ника крутанулась на пятках и с неприязнью посмотрела на госпожу Маргрит:

— Я ухожу, — сообщила вызывающе громко. И пусть попробуют её остановить!

Собралась она быстро, мельком глянув на себя в зеркало. Припухлость век выглядела некрасиво, но вполне естественно, а вот скрыть распухшую губу не получится. Если только постоянно по-идиотски не улыбаться.

Она надела кружевной чепец, пристегнула к поясу кожаный кошель с шестью гульденами, набросила на плечи шерстяной жакет и спустилась в гостиную.

Глава 17

Раскрасневшаяся и запыхавшаяся Хенни ждала её у входной двери в чистом переднике и белоснежном чепце, под который торопливо заправляла растрепавшиеся волосы.

Госпожа Маргрит следовала за дочерью по пятам и несколько раз надоедливо повторила, чтобы она нигде не задерживалась и не сердила брата непослушанием. Якоб, видите ли, велел, чтобы сестра сидела дома и на улицу выходить не смела.

— Куда идём? — спросила служанка, когда они вышли за калитку.

— Купить бумагу для рисования и карандаши.

Хенни кивнула:

— Самая лучшая бумага в лавке господина Лаанбергера. Господин Якубус велит покупать её только у него.

— Сегодня есть петушиные бои в таверне «Старина Ханс»? — Ника без предисловий приступила к расспросам по интересующей её теме.

— Есть. Сегодня же воскресенье, — ответила Хенни, не задумываясь, как само собой разумеющееся. Затем спохватилась: — А вам зачем?

— Надо.

— Хотите поставить на петуха? — облизнула губы Хенни. — Молодой госпоже не пристало ходить в подобные места.

— Меня никто не узнает. Я надену твоё платье. Я знаю, как выиграть много денег.

Хенни заговорщицки улыбнулась — предложение госпожи ей понравилось.

— Сегодня вечером пойдём? — спросила она тихо, оглядываясь на редких прохожих.

Погода была пасмурная и тихая. Оголтело чирикающая стайка суетливых воробьёв доклёвывала рассыпанное на брусчатке зерно. Над городом плыл протяжный колокольный звон,