и, копируя позу Якубуса, упёрла руки в столешницу. Подалась к нему. Замерев, перестала дышать. Мышцы спины свело от напряжения.

Госпожа Ма потянула сына за рукав, силясь усадить его на стул, но Якоб не отреагировал на её слабые попытки.

— Совсем забылась?! — взревел он. — Думаешь, старик банкир в самом деле даст тебе кредит на твоих условиях? — он громко истерично рассмеялся, отчего багровый цвет его лица приобрёл синюшный оттенок. — Он желает таким образом заполучить тебя! Вот это!.. — толкнул от себя в сторону сестры коробку с презентом. — Мне нужно сказать, сколько стоит сие удовольствие? Он покупает тебя, негодница! И я тебя с превеликой радостью ему продам!

— Меня?! Ему?! Ну-ну! Очень хочется на это посмотреть! — Ника упёрла руки в бока.

— Якоб, успокойся, — госпожа Маргрит схватила сына за рукав. На её глазах блестели слёзы. — Руз больна. Ты же слышал, что сказала Хенни.

— Это вы здесь все больные вместе со своей Хенни! — повысила голос Ника. — Воры! Преступники! Не страшно вам, что придётся ответить за содеянное если не перед законом, то перед Богом?

— А ты?.. — Якубус оттолкнул мать и шагнул в сторону сестры. Его губы исказил хищный оскал. — Ты?..

Ника выпрямилась, готовясь отступить:

— Ты заставил меня совершить преступление! Ты меня ударил!

— Ты её ударил? — госпожа Маргрит снова схватила сына за руку, и Ника обратилась к ней:

— Только не делайте вид, что не знали, как он заставлял меня подделывать подписи на всякого рода бумагах, как издевался надо мной! Вас всё устраивало! Как же! За счёт этого вы живёте! Я кормлю семью, а не ваш сын. Он проигрывает огромные суммы на петушиных боях! Если бы однажды он меня убил, вы бы всё равно нашли ему оправдание!

Ника успела отскочить, когда Якубус со словами:

— Убью негодницу! — заскрежетал зубами и ринулся к ней.

Она отбежала к середине стола и остановилась напротив Якоба. Их разделяла широкая столешница.

Не разрывая зрительного контакта, брат и сестра синхронно двигались друг относительно друга.

Уровень адреналина в крови Ники зашкаливал. Её глаза горели, сердце отбивало барабанный ритм, заставляя кровь струиться по венам быстрее, обостряя чувства, подстёгивая к действию. Желание заставить мужчину испытать страх, увидеть в его глазах животный ужас, напрочь убило чувство самосохранения. Смерть от его руки не пугала.

— Тебе не привыкать убивать, верно? — выплюнула Ника, щурясь. — Если Ван дер Меер никогда не найдёт свою жену, я не буду удивлена. Одумайся, братец. Сдайся на милость правосудия. Вымоли прощение у друга.

— Замолчи, — дышал Якубус злобой.

— Покайся в содеянном. Облегчи душу признанием, — уговаривала Ника.

— Якоб, не трогай её. Оставь, — госпожа Маргрит цеплялась за полы кафтана сына.

Он бил её по рукам, отмахивался как от назойливой мухи. Ухмыляясь, щурился, скалил крепкие зубы:

— Пойдёшь к судье со мной, моя красивая сестрёнка. Вместе на виселице болтаться будем.

— Пойду, — заверила Ника.

Повиснув на локте сына, мама взвыла:

— Якоб… ты не видишь, она больна! Она намеренно злит тебя… Якоб!..

Когда брат схватил шпагу, висевшую на спинке стула, и со словами:

— Убью мерзавку! — оголил клинок, Ника взвизгнула и поняла, что перешла все мыслимые границы.

Под крик госпожи Ма:

— Руз, беги! — она задрала подол платья и со всех ног бросилась в коридор.

Налетев на кого-то в темноте и выбив что-то из его рук, в испуге отшатнулась.

«Не Хенни», — машинально отреагировало сознание.

Больно ударившись плечом в стену, Ника со стоном съехала на пол.

— Ван дер Меер, — прошептала она, узнав гостя, шагнувшего в гостиную.

Колокольным звоном до неё донёсся вопль Якубуса:

— Убью мерзавку!

* * *

Словно напоровшись на препятствие, Якоб застыл с поднятой шпагой.

— Ты?.. — судорожно выдохнул и опустил оружие. Дышал прерывисто, надрывно. На лице выступил пот. — Ты… давно?.. — вдохнув, он проглотил окончание фразы и отступил на шаг.

Адриан ответить не торопился. Бледный, ссутулившийся, со сведёнными над переносицей бровями, он тяжело опирался на трость, но слабым или немощным не казался. Черты его лица обострились, носогубная складка углубилась, уголки губ скорбно опустились, прибавив ему лет.

Медленным мрачным взором он обвёл глазами гостиную, мазнул по госпоже Маргрит, сжимавшей спинку стула побелевшими пальцами, скосил глаза на сидевшую у стены Руз.

— Давно, — ответил он бесцветным голосом.

Схватившись за голову, Ника беззвучно шевелила губами, не сознавая, что говорит по-русски:

— Не стой… Уходи… Какого чёрта ты вернулся?

— Я слышал всё, — добавил Ван дер Меер, подписав себе смертный приговор.

Якубус криво осклабился — кэптен пришёл без оружия, и он в зоне поражения. Всего-навсего следует вытянуть руку. Победа будет лёгкой. Он сильнее сжал рукоять шпаги и с угрожающими рычащими нотками произнёс:

— Тебе конец.

— Якоб! — закричала мама, бросившись к сыну. Ноги подкосились. Рыдая, она кулем осела на пол.

Ника ахнула, рванулась к Ван дер Мееру, но отползла назад.

«Тпру, Руз! Стоять!» — осадила себя. Не вмешивайся! Отвлечёшь внимание Адриана, сыграешь на руку Якубусу.

В ушах зашумела кровь. Сердце ударилось в рёбра и затихло. Резко втянув воздух, Ника затаила дыхание. Молча, наблюдала за происходящим.

Ван дер Меер не испугался, не отступил. На короткий выпад бывшего друга среагировал мгновенно — подставил трость, молниеносно повернул кисть.

Шпага Якубуса, проделав перед носом хозяина сложный кульбит, взмыла вверх и воткнулась остриём в потолочную балку.

Якоб от неожиданности растерялся, замер на месте с разведёнными руками, и Ника увидела в его глазах то, что так жаждала, но не ожидала увидеть именно сейчас — страх! Первобытный, панический, тошнотворный.

Как заворожённая, она любовалась кэптеном, его чётким профилем, стройной фигурой, широкими плечами. Он был ниже и худее Якоба, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Смотрел на бывшего друга открыто, прямо, не отводя глаз. Такой не ударит исподтишка, в спину, чтобы уж наверняка, насмерть. Не станет суетиться и искать обходной путь. Бросит в лицо перчатку, вызовет на поединок.

Отбив удар Якубуса, Ван дер Меер изменился. Взгляд стал жёстким, холодным, расчётливым. Металлической пяткой трости он упёрся в грудь предателя. Надавил.

— Иуда, — проронил глухо.

Якоб отшатнулся, обмяк, опустил голову. Багровое лицо залил пот.

Проходя мимо Ники, Адриан наклонился к ней и посмотрел в лицо. Из глубины его глаз на неё смотрела карающая мёртвая пустота.

— Помощь нужна? — спросил он.

Ника торопливо отрицательно закачала головой. Она бы приняла его помощь, ушла с ним не задумавшись, если бы в его глазах увидела хотя бы толику понимания, теплоты и участия. Его разум принял предательство, а сердце ещё нет.

«Дань вежливости, не более», — Ника подтянула колени к груди, обхватила их руками и