что едет в адмиралтейство искать сведения о твоём месте упокоения, а потом вернулась с завещанием и получила деньги в банке.

— Не сходится, — возразил Адриан. — К тому часу в адмиралтействе знали, что я живой. Мне неведомо, где Анника была всё это время, но только в Харлингене её не было. Я не видел её три года, — насмешливо сказал он. — С тех самых пор, как она проводила меня в Харлинген.

В гостиной стало тихо.

«Не видел три года?» — удивилась Ника. Кто солгал, что Анника ждёт ребёнка? Анника солгала Якубусу или Якубус солгал Руз?

«Ну вы и сволочи», — Ника попыталась подняться. Задрожавшие колени подогнулись и она села назад. Рука натолкнулась на посылку.

Находясь под впечатлением от услышанного, Ника машинально справились с перевязью, сняла обёрточную бумагу и вскрыла коробку.

В полотняном мешочке с вышитым на нём «Чоколатль» оказался порошок какао22. Деревянный венчик для взбивания пены прилагался.

Разглядывая венчик, Ника прислушивалась к разговору друзей.

Якоб допытывался у Ван дер Меера:

— Кэптен, где ты станешь её искать?

— Поеду в Арнем. Она должна быть дома. Если нет, то мать и сёстры уж точно скажут, где её найти.

— Верно, — поддакнула госпожа Маргрит, — она же не знает, что ты живой. Вот радости будет!

Якубус потянулся за кувшином с пивом:

— Когда собираешься отбыть?

— Отдохну пару дней и отправляюсь.

Звякнули пивные кружки.

— Разумно, — одобрительно загудел Якоб. — Расскажи, как тебя угораздило стать покойником?

— Якубус! — повысила голос госпожа Маргрит.

— Нечего рассказывать, — вздохнул Адриан. — Обычное сражение. Вода, огонь, смерть…

«Обычное», — поджала губы Ника. Задумчиво вращала пальцами венчик. Обычное сражение, кардинально изменившее не только ход истории, но и жизнь человека.

«Жизни тысяч людей», — уточнила с сожалением. Сердце обливалось кровью, стучало в висках, отдавало в уши — бесновалось от обиды, унижения, несправедливости.

* * *

Сказать, что Ника была шокирована — ничего не сказать!

«Никчёмные, гадкие людишки!» — задыхалась она от омерзения. Каждый вдох давался с трудом. Как они могут, зная, что совершили преступление, смотреть в глаза Адриану, сочувствовать ему, лить слёзы, переживать вместе с ним его душевное состояние, что-то советовать и пытаться помочь? Они насквозь пропитаны лицемерием и ложью!

«А Руз? Она жертва или соучастница?» — негодовала Ника. Трусливая, бесхребетная, покорная. Хочешь жить — подчиняйся, терпи и молчи? Слабачка! Расплата за предательство не заставила себя долго ждать: встреча с любимым в том мире не состоялась. Руз там по-прежнему одна, а Адриан здесь, другом и женой преданный, зато живой.

Вправе ли Ника судить жену кэптена? Та воспользовалась предоставленной возможностью обогатиться, зная, что останется безнаказанной.

Ника не сдержалась, всё же осудила её.

— Тварь! — выплюнула презрительно, зажав венчик в руке.

С Якубусом всё понятно — жестокий, властный, сильный. Не задумываясь, убьёт всякого, кто встанет на его пути к достижению цели. Уверен, что всё сойдёт ему с рук.

«Госпожа Маргрит…» — Ника закрыла глаза и упёрлась лбом в перила лестницы. В голове не укладывалось, как может мать поддерживать сына, отдав ему на растерзание единственную дочь? Монстр! Семейка монстров! И каждый из них найдёт себе оправдание в своих неблаговидных деяниях.

«Адриан», — сердце болезненно сжалось, застонало. Он — жертва обстоятельств. Если не найдёт свою жену, то так и не узнает, что его соседи, которые сейчас окружили его теплом и заботой и участливо заглядывают в глаза, на самом деле держат за пазухой здоровущий булыжник, чтобы в случае чего раскроить им его голову.

Ника поморщилась от гадливости. Жалость, стыд и сожаление смешались в отвратительное чувство вины. Будто не Руз, а Ника подделала завещание, не думая о возможных последствиях. Теперь Ника — Руз, которая обо всём знает и вынуждена молчать. Соучастница, удовольствовавшаяся отведённой ей ролью и продавшая память о любимом за три золотых гульдена.

Да Ника сдохла бы, но ни за что не пошла бы на поводу такого вот братца! Убила бы его или устроила ему несчастный случай, без сожаления стерев с лица земли наглую гнусную тварь.

Она почувствовала, как запылало лицо — не от стыда, от ярости.

С преступной семейкой ей однозначно не по пути! Криминальный квартет!

Якубус — организатор и подстрекатель, идейный представитель. Оказывает авторитарное давление на остальных. С помощью физического насилия и угроз заставляет Руз совершить преступление.

Руз — главный исполнитель.

Госпожа Маргрит — пособник и, что бы она там себе ни думала, соучастница.

Хенни знает о происходящем, но молчит. Не может не знать! Подслушивать — её второе основное занятие. Она свидетель? Пособница! Заранее знала о готовившемся преступлении и оказала содействие в неразглашении. Её пособничество заключается в бездействии.

Все женщины криминального квартета — соисполнители.

Что предпринять и как поступить дальше, Ника не знала. Совесть не позволит ей оставить всё как есть, а справиться с Якубусом она не сможет ни физически, ни как-то иначе.

«Что же делать?.. Как быть?» — забилась в сознании тревожная мысль.

— Привести свой приговор в исполнение. Ещё не поздно, — услышала она угодливый, елейный голосок подсознания.

— Ты о чём? — оторопела Ника.

— Устроить ему несчастный случай, как ты и думала, — напомнило подсознание увереннее.

— Убить… человека?

— Не человека, а гнусную тварь… стереть с лица земли.

— Не смогу, не справлюсь.

— Справишься. Вы… справитесь. Вас трое, а он один. Сделаете всё тихо и аккуратно. Ты умная, всё учтёшь, продумаешь, просчитаешь. Затем возьмёшь кредит, начнёшь своё дело и заживёшь припеваючи.

Ника замотала головой — убийцей она не станет.

— Тогда приготовься к худшему, — усталым голосом прошелестело подсознание. — Адриан найдёт Аннику, и она ему во всём признается. Достанется вам всем, а тебе больше других. Ты — главный исполнитель.

Ника вздохнула и прислушалась.

В гостиной вёлся оживлённый разговор.

— Как же твоя служба? — почесал Якоб шею. — Я вот свою собираюсь оставить. Можешь пойти на моё место.

— Какая служба? — невесело усмехнулся Адриан. — Я на коня с трудом сажусь.

— Что говорят доктора? — тихо спросила госпожа Маргрит. — Ты же не останешься хромым? — перекрестилась она.

— Доктор говорит, что потребуется не менее полугода, а то и больше, пока нога заживёт в полной мере. Сложный перелом вкупе с ранением. Если бы не… — он замолчал, о чём-то вспоминая. Вздохнул: — Мог бы вовсе остаться без ноги.

— Не приведи Господь, — перекрестилась мама. — Как хорошо, что всё обошлось.

— Пойду я, засиделся у вас, — Ван дер Меер встал. — Спасибо за угощение.

Ника слышала, как он, подволакивая больную ногу, идёт к выходу, как стучит его трость по мраморному полу.

Когда Ника выходила из гостиной с посылкой, то, проходя