Оглянувшись на следовавших за ними без умолка болтавших пожилых женщин, понизила голос:

— Вот для чего господину Якубусу и нужна пивоварня. Отец госпожи Виллемины не отдаст свою дочь в жёны тому, кто беднее его. Помяните моё слово, госпожа Руз — к Рождеству будет в нашем доме хозяйничать новая хозяйка.

От неожиданного известия Ника сбилась с шага. Она не думала о Якобе в подобном ключе. Игроманам разве до любовных похождений? Тут же представила, как жена Якоба, разумеется, особа склочная и неуживчивая, станет её выкуривать из комнаты Руз. И это только начало. Когда у них появится ребёнок, то возникнет необходимость в устройстве детской комнаты. Замаячила перспектива стать соседкой Хенни на чердаке.

— Виллемина, — протянула Ника задумчиво. Никаких воспоминаний имя не вызвало.

— Да, та самая госпожа Виллемина — дочь главы гильдии ювелиров, — оглянувшись, сообщила служанка. — Сами господин Питер ван дер Ваал родом из Делфта, а вот дом зачем-то купил в Зволле20 и поселил в нём младшую дочь от первого брака и малолетнего сына от второй покойной жены. Уж полгода как. Вы разве не знали?

— А ты откуда обо всём знаешь? — одёрнула её Ника с недовольством. — Всё подслушиваешь?

— Все знают, — Хенни обидчиво поджала губы. — Я бы не говорила, если бы так не было.

— Молодая и красивая, — сказала Ника, ни к кому не обращаясь, и Хенни не смогла промолчать:

— Лет семнадцать будет. Красивая, как Ангел небесный, — она отыскала глазами церковную башню и осенила себя крёстным знамением.

Пробегавший мимо грязный пацан со щенком на руках толкнул её под локоть, обернулся и показал язык. Хенни замахнулась на него и крикнула вдогонку:

— Догоню, уши надеру! — погрозила кулаком, направляя госпожу к прилавкам с овощами. Проворчала: — Разбегались тут, голозадые.

Ника сникла. Дочь главы гильдии ювелиров — это вам не дочь главы гильдии горшечников. Звучит гордо. Якубус станет землю рыть, чтобы осуществить задуманное. А кто будет расплачиваться? Она обернулась на башню и чинно перекрестилась.

— Госпожа! — Хенни глянула на Нику через плечо. — Лук зелёный покупать или нет? Укроп купила, петрушку купила, а лук? Хозяйка ничего не сказали насчёт лука.

— Не покупай, — ответила Ника, останавливая взгляд на пристально рассматривавшем её молодом лавочнике. — Что-то не так? — спросила у него без тени смущения, поправляя чепец.

Парень стушевался и отвёл глаза, а Ника горделиво вздёрнула подбородок. Что ни говори, а мужское внимание, от кого бы оно ни исходило, повышает самооценку.

В глаза бросилась простота здешних женщин с невыразительными и скучными лицами. Если мужчины выглядели не хуже современных представителей мужского пола, то истинно красивых на лицо женщин Ника не приметила. За редким исключением все они были высокими, ширококостными, с грубыми чертами лица21. Видно, хорошо поработала Святая инквизиция, искоренив всех красавиц-«ведьм». Прежняя Ника прижилась бы в этом мире на ура.

Она расправила плечи и подняла подбородок. Спина оставалась прямой. Корсет со своей ролью справлялся успешно — придавал фигуре Руз изящество, делал её тонкую талию ещё тоньше.

Хенни привела молодую госпожу к прилавку с битой домашней птицей, дичью и куриными и перепелиными яйцами.

Пока служанка покупала и укладывала в корзину яйца, Ника смотрела на ощипанную, подвешенную за ноги птицу с подёрнутыми плёнкой глазами. Её мёртвый вид почему-то расстроил.

— А вы будете что-нибудь покупать? — заглянула в её лицо Хенни. — Может, хотите в лавку сладостей зайти? Или в пекарню?

Ника отказалась. Сладкого не хотелось. Да и денег она с собой не взяла. Шла не за покупками, а на экскурсию. Шла посмотреть город.

Посмотрела и теперь возвращалась в дом Ван Вербумов со странным чувством тревоги и ожидания чего-то страшного.

Возможно, она придала словам бестолковой прислуги слишком большое значение.

Возможно, уже успела раньше времени взбудоражить нервы нелепыми фантазиями.

Возможно, душа чувствовала что-то такое, что пока было неподвластно пониманию.

Глава 13

До похода на рынок Ника находилась в замкнутом пространстве, ограниченном стенами дома, и не могла судить об окружающем её мире. Увидев небольшую часть городка, окунувшись в среду обитания нового для неё времени, она почувствовала себя среди жителей Зволле одинокой и чужой.

Она не просто лишилась близких ей людей и привычного окружения. Вокруг неё другие воздух и цвет неба, другое солнце. Другой мир — иная реальность.

Что её ждёт впереди? Сможет ли она безропотно принять участь, уготованную Руз?

Ника была уверена, что не сможет. За оболочкой чужой внешности кроется прежняя Ника со своим непримиримым характером и взглядами на жизнь. Руз оказалась слабее её, значит, сущность Ники с каждым разом станет проявляться сильнее.

Пройдёт немного времени и Руз выдадут замуж. Ника не сомневалась, что её желание при этом учитываться не будет. Она смотрела фильмы и читала о бесправном положении женщин на протяжении веков. Лишь спустя двести лет они начнут бороться за свои права, и пройдёт ещё сто лет, когда представительницы слабого пола добьются успеха: перестанут считаться собственностью мужчин, получат возможность самим выбирать свой жизненный путь, формировать вкусы и предпочтения, станут самостоятельной личностью.

Ника не сможет сидеть в четырёх стенах и слушать нравоучения госпожи Ма. Не сможет безропотно подчиниться Якубусу и молча исполнять его указания.

Ни к нему, ни к матери Руз родственных чувств она не питает. Более того, Якубус своим бессердечным отношением к сестре вызывает не только неприязнь, а и откровенную враждебность. За два дня знакомства с ним Ника дважды испытала жгучее желание заехать ему в лицо кулаком.

Мать Руз своим равнодушием к травме дочери и бездействием также симпатии не снискала. Она потакает старшему сыну, сознательно не мешает ему использовать сестру в преступных целях.

Как долго сможет Ника жить с ними под одной крышей и изображать погибшую Руз, в душе отвергая их образ жизни, отравляя каждый прожитый день ложью, разрушая собственную психику, а заодно и новую жизнь?

Ей бы сейчас отделиться от них, начать зарабатывать самой, научиться жить в этом времени самостоятельно.

Хенни не повела молодую госпожу прежней дорогой через бедный квартал.

Они возвращались по широкой центральной улице, где на первых этажах домов размещались торговые лавки и конторы. Большие красочные вывески указывали, что ждёт покупателя за закрытыми дверями.

Лавку пекаря легко было узнать по изображениям кренделей, булочек и длинного хлеба.

На вывеске лекаря значились три полосы: красная, синяя и белая. Красная означала кровопускание, синяя — бритьё, белая — лечение переломов и удаление зубов.

Табачную лавку не спутаешь ни с какой другой. С вывески на вас смотрел весёлый боцман